Аманжол
Шрифт:
– Не служил, - сказал Толя.
– Военная кафедра.
– Мужики, еще киселя?
– спросила Ирка.
– Эх, Семеновна, - сказал Толик-дизелист, - как приятно смотреть, когда ты в платье, а не в штанах.
– Ты меня утешаешь, - сказала Ирка.
Резко брякнуло оконное стекло.
– О! Гости, - сказала Ирка.
– Дед Мороз это... дед Мороз, - сказал Клем вставая, - или гуманоид какой-нибудь.
Он открыл окно. Ветер плеснул в столовую холодом. Из белого снежного дыма вылезла длинная рука, отпихнула Клема, и что-то мохнатое перевалилось через подоконник.
– Е...
– только и сказал Толик-дизелист. Он стряхнул с рубашки кисель и встал.
Гость был одет в блестящий диско-костюм и обут в босоножки поверх толстых онучей. Единственным мохнатым местом у него был затылок, заросший сальными черными волосами. Гость подтянул расползающиеся колени, выставив затянутый глянцевой тканью зад.
– Вы к кому?
– спросила Ирка. Она выпучила глаза и часто моргала, словно увидала мышь в борще.
Гость наконец сгреб конечности и встал. Правой рукой он сжимал ручку черного автомата с непомерно длинным магазином.
– Я ни к кому, - сказал гость. Он оглянулся. Тонкогубый рот вычертил на лице улыбку.
– Я от кого...
– Он отвернулся и захлопнул окно.
– А, собственно говоря...
– сказал Клем и замолчал.
– Можно я где-нибудь посплю?
– спросил гость.
– А то от усталости вот это роняю.
– Он потряс оружием.
– Может, поедите?
– сказала Ирка. Она встала и махнула в сторону стола.
– Супа или плюшек?
– Не-не-не...
– сказал гость.
– Спать... мне спать... мы сплю... черт побери: я еще и язык расцарапал.
– Гость запустил в рот палец.
– Кровать в комнате, - сказал Клем, - но там Сакен читает.
– Книга - источник...
– сказал гость. Он вытащил палец и перехватил автомат за антабку.
– Я не помешаю. Я тихо.
Покачиваясь и трогая дверную раму, проковылял в коридор. "Спят усталые игрушки..." - запел он за стенкой.
– Веселый мужик, - сказал Клем, возвращаясь за стол.
– Гуманоид.
– Да, - сказал Толя, - на деда Мороза не тянет.
– Он шо, - сказала Ирка, - в тапочках и джинсах в гору шел?
– Нет, - сказал Толик-дизелист, - он их в руках нес, а под окном одел.
– Может, он с метеостанции?
– Ага, - сказал Толик-дизелист, - из автомата они ветер делают и от снежных мужиков отстреливаются.
– А может, он сам - снежный мужик, - сказала Ирка.
– Ой, чего-то выпить захотелось!
– Кисель трескай, Семеновна, - озабоченно сказал Толик-дизелист.
– А что, - сказал Клем, - нормально: Тянь-Шань, три тысячи метров над морем. Все условия для йети.
– В горах все бывает, - мудро сказал Толя.
– Когда я летом приезжал, к нам в кунг чабан ввалился. Толстый такой, мощный и пьяный в дупель. И что-то мне втолковывает. А я - ни слова. А он: "кгб... кгб... кгб..." Я думал, слово какое-то по-казахски, к Сакену его свел. Тот и объяснил: у чабанов - праздник, ну а один вроде как перехватил лишнего, ружье взял, сообщает: "У меня - двести тысяч! Да я..." - и в людей палить. Двоих ранил. Так наш чабан на коня и к нам: в КГБ спросить, откуда у
Ирка коротко хохотнула:
– Значит, он из КГБ.
– Это точно, - сказал Толик-дизелист и с шорохом надкусил плюшку.
– Он так торопился, что только автомат взял, а штаны переодеть не успел.
– Джеймс-Бондов ловит, - поддержал Толя.
– У нас есть Джеймс-Бонды?
Клем улыбнулся:
– Ничего, проспится парень и все расскажет.
В коридоре хлопнула дверь, и кто-то нежным голоском спросил:
– Тук-тук, можно к вам?
– Можна-а, - протянула Ирка.
Толя вскочил и выглянул в коридор. Там толклись двое - миловидная невысокая женщина вытряхивала из коротких волос снег, а лысоватый, плотный, как кирпич, военный вышагивал из шинели. Женщина подняла голову и улыбнулась:
– Здравствуйте, милый, с Новым Годом!
– Здрассте, вас так же, - сказал Толя, ошеломленно разглядывая гостью.
Мороз успел только наярить ей щеки и уши да ущипнуть до синевы кончик носа. В остальном проблема холода ее не затрагивала: свободное красное платье открывало руки до плеч и ноги до колен. На ногах - кроссовки, на голове - элегантный пепельный кавардак с коричневым панк-пятном под "Сикрет-Сервис". В неглубоком вырезе платья висел крошечный кубик Рубика. Завершала конструкцию перетянутая проволокой безобразно большая коробка в руках.
Женщина подошла к Толе и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку, окончательно выводя из строя ударной волной загадочных ароматов. Она прошла в столовую и сказала:
– Здравствуйте, с Новым Годом!
Клем с Толиком-дизелистом загудели что-то в ответ.
Военный наконец выбрался из валенок. Он сунул нос в умывальник и, убедившись, что воды достаточно, с видимым удовольствием принялся мылить руки, насвистывая развеселый фоке.
Толя оглянулся. Женщина с улыбкой что-то втолковывала Ирке, развязывая проволоку на коробке. Вот она подняла крышку, и из-под картонки показался шоколадный торт размером с мини-мотороллер.
– Герман Олегович, - сказали над ухом у Толи.
Он испуганно оглянулся и пожал упругую, как ветчина в оболочке, руку военного. Регалии на его плечах и груди Толе были незнакомы. Что-то типа кубинских знаков отличия. Или британских.
– Пойдемте есть торт, - предложил военный, потирая руки.
– Наша Лика самый крупный тортовый специалист.
– Он засмеялся, побрякивая то ли деньгами, то ли ключами в карманах.
– Ребята, - сказала Лика, - Толя, Герман, мы уже начинаем.
После четвертой кружки чая Толик-дизелист спохватился:
– Ладно, надо бы дизель посмотреть.
Он вытер крем со щек и вышел.
Ирка сидела насупившись и хмуро сосала потухшую "Астру".
– Герман, а сюда, на Аманжол, вы как попали? На машине?
Военный перестал облизывать пальцы.
– На машине. Правда, пурга разгулялась, но добрались хорошо. Верно, Лика?
Лика кивнула.
– А "Аманжол" - это что?
– спросил военный.
– Пожелание какое-то по-казахски, - сказала Лика.
– В добрый путь, - сказал Толя.