Амарант
Шрифт:
Стоя перед зеркалом, вижу отчуждённую девушку с тонкими почти острыми губами и высокими скулами. Я вся как вырезанная изо льда. Холодный и невинный север. Рядом со мной в богато расшитом камзоле похожей на моё платье расцветке стоит Вельямин и кажется, что мы оба пришли изо льда и снега. Спустились с гор в долину. Как будто из сказки. Что недалеко от истины.
Вель берёт под руку, целует в пястье и выводит из комнаты навстречу будущему.
– ---
*Альфред Теннисон — Слезы
Глава 18. Но в прошлом все загадочно, темно
Глава 18. Но в прошлом все загадочно, темно*
Абсурдно несерьезно
Воспринимать спокойно всё.
Слова
Забудь о них, исчезни, оно ушло.
Ходить по теням и искать не стану
Как пред стеной застыв… Отстану.
В безвестности я сохраню покой
Безоблачное светлое…
Небо над головой.
Даже будь я самой прекрасной волчицей в мире, в платье, обшитом настоящими драгоценностями, в вуали, сплетённой из паучьего шёлка, всё равно, здесь, в этом изумительном современном дворце буду чужачкой. Выскочкой. Плохой. Я взялась из ниоткуда, чтобы уйти в никуда и оставить после разрушенное ограбленное поле. Я — чума. И меня ненавидят просто за то, что вселяю в них такие мысли.
Под руку с Вельямином Могронумом, ни шагу в сторону — затопчут моментально. Каждый, кто подошёл поздороваться с ним, так или иначе прошёлся по мне. Словом, взглядом даже движением. Задеть, случайно или специально. Они как настоящие хищники кружат вокруг, пытаясь действовать на нервы. Пытаясь запугать, почувствовать мой страх, насладиться моим унижением. Увидеть слабой. Такой, как есть на самом деле. Человечек.
Но неудачно. Общественное мнение не сравнится с тем, что было сегодня ночью. Или полгода назад. Или год назад. Полтора. Так давно уже нахожусь на грани, что вся эта свистопляска просто смешна и глупа. Они не могу забраться под кожу, там не осталось места для таких глупостей. И поэтому пью шампанское, смеюсь, когда Вель рассказывает глупую шутку, огрызаюсь каждый раз, когда кто-то пытается выставить меня шлюхой или едой. Это их злит, но дистанция становится всё больше.
— Скоро отстанут, — сказал Вель, когда завернули за колонну, оказавшись в небольшом закутке с мясными деликатесами из моего мира.
Я размяла шею, слегка встряхнувшись. Вельямин утащил с подноса маленькую тарталетку и задумчиво отправил её в рот.
— Неплохо, — резюмировал он, прожевав.
— Ещё бы, — подтвердила, сама вытаскивая канапешку. — Добро пожаловать в цивилизацию.
Мы оба рассмеялись, вспомнив, что обычно было на столе в дальних пределах. Никаких разносолов. Ничего сверхординарного. Но было то, что нельзя заполучить ни на одном светском рауте. Мясо, которое ты сам поймал. И не руками, клыками. Мясо, которое нужно есть сырое, пора оно ещё горячее. Свежее кровавое мясо убитого зверя.
Положив руку на живот, остановила волну, радуясь, что удаётся сдерживаться. Мне не хотелось бы выдать себя так глупо.
— А дома тебе не нужно было так делать, — очень тихо высказался он, глядя по сторонам, чтобы никто не подслушивал.
— Я дома давно уже не была. Даже не знаю, где он, мой дом, — отвечаю также тихо.
Покинув временную гавань, выходим на середину зала. Сейчас начинаются танцы и как же хорошо, что в Корнголик-ане мне хотелось учиться танцевать и я знаю, что делать. Я люблю танцевать. Танец у волков — это маленькая охота.
Волки не склоняют головы ни перед кем, кроме короля. Склониться — значит подчиниться, а волки априори никому не подчиняются, кроме вожака. Иерархия строится по-другому. Связи, формирующиеся в триаде, нашли отражение и в танцах. Танцуют двое, но всегда в поисках третьего, чтобы завершить танец. Этот поиск конца как симфония всей жизни — создание триады для продолжения рода.
Подобный танец чаще всего заканчивается обретением третьего или третьей. Здесь нет обязательного разделения, главное — это движение, стремление к большему. Ну, и просто любовь к танцам. А мне нравится танцевать и я с удовольствием подчиняюсь Велю, как более опытному танцору. Он ведёт по залу, и благодаря своему роду, никто не пытается помешать. Кан-альфа — это очень высоко.
Но всё это неважно перед той ролью, что несёт его семья. Отчуждённость. Страх. Голод. Смерть. Дальние пределы — это холод и кровь. Сражения, дозоры, война. Монстров слишком много, поэтому лэрды часто гибнут. В этих семьях никогда не бывает слишком много голосов.
Мы останавливаемся, чтобы передохнуть. Я знаю, Вель фактически привязан ко мне, отойди он, другие могут попытаться навредить. Даже в самой светлой и шумной комнате, меня могут убить и никто не увидит, как это произошло. Такова роль чужачки. Человечек, привлекающий волков. Не раз в этом зале слышала имя Ольга, не раз чувствовала, как сжимается Вель в острый клубок из когтей и злости. Ольга единожды побывала в столице и это не забыли. А ведь её даже в дворец не приглашали. Что уж говорить про меня.
Волки, добавляющие в триады человеческих женщин, не выводят их в свет. Их используют как инкубаторы, не более. Или просто не выставляют своих чувств. Высшее общество везде одинаково гадкое и низменное.
Я рассматриваю бальную комнату, подмечая все человеческие штучки моего мира. Электричество. Огромная люстра под потолком из сотни кристаллов, освещает зал лампами дневного света. На стенах, ближе к потолку, висят колонки, замаскированные под детали интерьера, из которых доносится музыка этого мира. Интересно, а как это было организованно? Музыканты перебирались в студию звукозаписи в мой мир, а потом обратно? Кто писал звук? Понял он, что вообще музыка иная?
Смотрю по сторонам, вижу совершенно разные сочетания собственной истории. У девушек нет пышных роскошных юбок с подъюбником, узких корсетов, причёсок размером с Пизанскую башню. Нет кричащего макияжа и перчаток тоже нет. Украшения только драгоценные камни — символы родовых домов и демонстрация состояния семей. Волосы чаще вьются, роскошными гривами спускаясь до пояса, а платья, подчёркивая талию, лёгкие и воздушные, ближе к цыганским многослойным юбкам, без корсетов, но с глубоким декольте или вовсе закрытые по самую шею. Зависит от возраста и характера девицы. Старшие дамы намного раскованные. У них и цвета ярче и макияж насыщенней и взгляд пронзительный. Они уже получили, что хотели, теперь пристраивают младших или ищут развлечений. Здесь отсутствует классический патриархат. Скорее чёткое разделение на роли. Что потянет мужчина, не осилит женщина и наоборот. Волки оберегают своих женщин, но не переусердствуют — сильная особь произведёт на свет сильное потомство. Поэтому девочки с малых лет учатся драться наравне с мальчиками. Хельга впервые вышла на охоту совсем малышкой. И это норма.
Волки иные и глядя на лица окружающих, как никогда понимаю это.
Вель придержал за локоть, когда я оступилась. По залу прошлась как будто дрожь. Лёгкая тень или невидимая волна. Все вокруг заострились. Напряжение подскочило вверх и сжав руку своего кавалера, заозиралась по сторонам. Нет сомнений, Демьян вошёл в зал.
Я увидела его в другом конце комнаты. Такого величественного, в костюме тёмно-синего цвета с серебристым мелким узором. Волосы распущены, свободно вьются мелкими кудряшками, среди которых прячется едва сверкнувший символ власти. Он замер, позволяя всем насладиться и привыкнуть к его присутствию. Взглядом шарит по залу, пронзая каждого остротой почти белых глаз. Выхватив меня из толпы, не улыбаясь пошёл прямо, не замедляясь, так, что все буквально отпрыгивали у него на пути.