Амариллис
Шрифт:
— Я не могу идти в полицию, пока у меня нет убедительных доказательств.
— А ты уверена, что нет другой причины, по которой ты отказываешься идти туда? — Лукас положил ей руки на плечи и повернул к себе лицом.
— На что ты намекаешь?
— Я понимаю, что ты хочешь найти всему объяснение, но мне начинает казаться, что тебя пугает правда, которая может открыться. Возможно, тебя беспокоит, что в этом деле окажется замешан кто-либо из твоих знакомых.
— Ты считаешь, что я стремлюсь утаить истину, защищая чьи-то интересы?
— Если тебе небезразличен
— Это тебя не касается, Лукас.
— Вот именно. — И он закрыл ей рот поцелуем, лишая возможности что-либо возразить.
На следующее утро секретарь проводила Амариллис в шикарный кабинет Гифорда. Увидев ее, тот вежливо поднялся.
— Здравствуй, Амариллис. Какой приятный сюрприз! Что привело тебя к нам в «Юник кристалз»? Ищешь работу?
— Нет, дело личного свойства.
— Садись, пожалуйста, — пригласил Гифорд.
Амариллис украдкой рассматривала его. Она всегда считала Гифорда интересным мужчиной. За последние полгода он внешне совершенно не изменился, и все же в его чертах Амариллис не находила для себя прежней привлекательности, в их точеных очертаниях проступила какая-то вялость, придавая ему лениво-самодовольный вид. Раньше Амариллис этого не замечала.
Она подумала, что в то время ее восхищение научными достижениями Гифорда лишали ее возможности оценивать его объективно. На факультете он был второй величиной после Ландрета. Никто не мог сомневаться в глубине его познаний.
Глаза Гифорда по-прежнему поражали своей синевой. Он стал носить прическу в стиле Западных островов. Его светло-каштановую шевелюру перетягивал черный шнурок. Амариллис начинало казаться, что в Нью-Сиэтле один только Лукас оставался равнодушен к веяниям моды.
Амариллис отметила, что Гифорд сохранял отличную форму. Он даже стал еще стройнее, с тех пор как они виделись в последний раз. Она подумала, продолжает ли он, как и раньше, играть в гольф и теннис. Амариллис взглянула на руки Гифорда, и они показались ей излишне изнеженными. Своими же мозолями он был обязан клюшке для гольфа и теннисной ракетке.
Она явно становилась слишком придирчивой, раньше его руки показались бы ей достаточно красивыми.
Самые большие изменения произошли в его одежде. Отошли в прошлое неуклюжий пиджак, хлопчатобумажные брюки и кроссовки, излюбленная экипировка сотрудников факультета. Сейчас на нем был серый с отливом костюм и в тон рубашка, придававшие ему солидный вид преуспевающего бизнесмена. Красный галстук-бабочка вносил в его элегантный облик оттенок эксцентричной щеголеватости.
— Ты стал лучше одеваться, Гифорд, — улыбнулась Амариллис.
— Могу себе это позволить.
Она окинула взглядом кабинет, в высшей степени соответствовавший своему хозяину. Светло-серый ковер на полу, отливающая черным глянцем мебель подчеркивали деловую атмосферу. В то же время красные цветы в
— Прими мои поздравления, — произнесла Амариллис, устраиваясь в дорогом кресле, — как я вижу, дела идут хорошо?
— Очень хорошо, — довольно хмыкнул Гифорд, снова занимая свое место за столом. — Я совсем не жалею об университете. Мне следовало давно уйти с факультета. Не знаю, почему я ждал так долго. Так ты по какому делу ко мне?
— Я сразу перейду к сути. Ты встречался с профессором Ландретом в день его гибели?
Гифорд вздрогнул от неожиданности и растерянно заморгал, затем на его лице появилось задумчивое выражение.
— Вопрос несколько неожиданный и странный. И почему тебя это интересует?
— В прошлую пятницу мне позвонил аноним и намекнул, что с именем профессора Ландрета связана какая-то тайна. Я решила выяснить, что за этим скрывается.
— С каких пор ты занимаешься расследованиями? Это дело полиции.
— Им не удалось найти никаких следов преступления.
— Возможно, потому, что никакого преступления не было, — негромко сказал Гифорд. — Единственный, кто мог усмотреть в гибели профессора что-то подозрительное, так это его секретарь, Ирен Данли. Она много лет была увлечена им, и теперь ей тяжело смириться с его гибелью.
Пришел черед удивляться Амариллис.
— Я знаю, что миссис Данли была всегда очень предана профессору Ландрету, даже испытывала к нему симпатию, но почему ты считаешь, что она была влюблена в него?
Гифорд криво усмехнулся.
— Как-то я зашел в приемную — это было вскоре после твоего ухода — и застал ее в слезах. Она узнала, что Ландрет регулярно встречался с какой-то грязной стриптизершей из клуба в районе Фаундерс-сквер. Должно быть, ей попалась его пометка о свидании, и она, заинтересовавшись, набрала номер. Как говорится, любопытство до добра не доводит.
Амариллис слова Гифорда поразили до глубины души.
— Чему ты так удивилась? — Потрясение Амариллис явно развеселило Гифорда. — Не можешь себе представить Ландрета в обществе стриптизерши? А разве ты не знаешь, что у чопорных пуритан, гордящихся своей высокой нравственностью, очень часто оказывается весьма необычное отношение к сексу? Естественно, присутствующие не в счет.
Амариллис гордо выпрямилась, она не позволит Гифорду смутить себя. Это ему следует стыдиться своего поведения.
— Прошу тебя ответить, виделся ли ты с профессором в тот день?
— Тебя это не касается, тем не менее отвечу. Нет, я его не видел.
— Как следует из записи профессора, у него была намечена встреча с тобой на три часа.
— Ты узнала об этом от миссис Данли?
— Нет, я сама видела твое имя, написанное его рукой.
— Неужели? К твоему сведению, нам не о чем было с ним разговаривать. Могу рассказать тебе, если ты не знаешь, что мы с профессором крупно поспорили пару месяцев назад. Из-за этого старого пня мне и пришлось уйти из университета.