Амазонка глазами москвича

Игнатьев Олег Константинович

Сейчас я пишу книгу об индейцах и надеюсь закончить в 1964 году первую часть. Я пишу об экспедициях, о голоде, о том, как мы строили посадочные площадки, об энтузиастах-исследователях и об их друзьях — индейцах. Вторая часть книги будет чисто этнографической и, вероятно, представит некоторый интерес для людей, занимающихся изучением индейских племен Бразилии».

Эти странички из блокнота в какой-то мере знакомят вас с замечательными людьми, какими являются Орландо Вилас-Боас и его братья.

Орландо ничуть не удивился, узнав о моем намерении, и в ответ на просьбу подсказать, как лучше подготовиться к поездке, сообщил кучу полезных сведений. Во-первых, необходимо взять минимум

вещей, не нужно приобретать никаких пробковых шлемов, охотничьих сапог с высокими голенищами, сеток от москитов и походных радиостанций. Зато желательно закупить продукты на все дни, достать фонарик с запасными батарейками, привезти с собой персональную посуду, и если удастся, то гамак. Кроме того, было бы неплохо захватить с собой запас рыболовных крючков разных размеров и несколько килограммов «конто».

— Может быть, я ослышался: захватить с собой «конто»? — переспросил я. — Скажите, Орландо, зачем нужно брать с собой несколько килограммов «конто»?

— Как зачем? Индейцы будут считать вас своим гостем, и вы должны, по-моему, привезти им какие-нибудь подарки. Рыболовные крючки и «конто» — для них лучший подарок. Я вам дам сейчас адрес магазина в Рио. Вы скажете хозяину, что пришли от меня, и он отпустит «конто» сколько захотите. Ну, — Орландо поднялся и направился к двери, — я пойду в министерство добывать еще кое-что. До скорой встречи в Шингу!

Он давно ушел, а я продолжал пребывать в полном смятении чувств. В наш двадцатый век отправляться в гости и брать с собой для подарка «конто»! Как капитан Кук, как Колумб, как Магеллан. Ведь «конто» означает обычные бусы, вернее бусины. Рыболовные крючки и бусины.

…Самолет идет на небольшой высоте. Сквозь щели иллюминаторов дуют холодные струи воздуха. На полу кабины сложены ящики с рентгеновской аппаратурой и медикаментами. Шесть пассажиров сидят на жестких боковых скамейках и как могут коротают время: четверо играют в карты, доктор Ноэл пытается задремать сидя, а мне не остается ничего другого, как взяться за записную книжку и занести в нее последние события дня, хотя как будто ничего особенного не произошло. Самолет на рассвете вылетел из Рио и взял курс на столицу штата Минас-Жераис город Белу-Оризонти. Здание-модерн аэропорта, витрины с последними номерами газет и журналов, голос диспетчера, объявляющий о прибытии самолетов из Бразилиа, Сан-Паулу, Ресифе, элегантно одетые дамы, ожидающие посадки с букетами в руках, и стук щеток чистильщика сапог.

Обычная жизнь обычного бразильского аэропорта. Затем посадка в Убераба. Здесь все гораздо скромнее, можно сказать, провинциальнее. И аэропорт, и пассажиры-скотоводы в парусиновых костюмах, в надвинутых на лоб широкополых шляпах, горожане с деревянными чемоданчиками-сундучками, толстый, осоловелый от жары полицейский, лениво попивающий кофе в засиженном мухами станционном буфетике. Потом еще посадка в Арагарсасе. Тут вообще не видно никаких пассажиров и даже не продают в буфете кофе, потому что и буфета-то вообще нет. Перед отправкой из Арагарсаса к командиру нашего самолета подошел какой-то старик и спросил, в каком направлении мы летим.

— Пост Леонардо Вилас-Боас, — ответил командир. — А в чем дело?

— Жаль, — вздохнул старик, — я сам с асьенды «Сети де сетембро». Это километров сто пятьдесят отсюда. Позавчера двое ребят отправились на лошадях в мато (не очень высокий лес, отличается от сельвы, почти непроходимого тропического леса) и до сих пор не вернулись. Я думал, подбросите меня к дому, а заодно и посмотрите сверху, может быть, увидим ребят. Парни в этих местах новенькие. Очень просто могут совсем пропасть.

Посадку в асьенде наш самолет сделать не мог, а внимательно прощупать участок леса летчик

обещал. И вот сейчас мы идем на бреющем полете по направлению к посту Леонардо Вилас-Боас, нашему конечному пункту экспедиции.

Внизу ровный ярко-зеленый ковер. Начало чуть-чуть смеркаться, и отдельных деревьев с высоты двухсот метров не видно. Только с уверенностью можно сказать, что внизу нет и признаков человеческого жилья: ни тропинки, ни поля, ни домика. Но вот из кабины экипажа вышел командир и объявил о подходе к посту. Самолет стал делать поворот, и под крылом оказалась небольшая поляна с несколькими странными на вид хижинами… В сторону леса от них быстро передвигались какие-то точки.

— Нас бегут встречать, — сказал Ноэл. — Ну вот и добрались, товарищ корреспондент!

Через минуту самолет резко пошел на посадку, хотя никакой дорожки под нами и в помине не было. Мимо стремительно замелькали деревья, колеса запрыгали по кочкам, еще, еще и наконец остановились. Я жадно припал к иллюминатору. Ничего не видно. Сплошная стена леса. Может быть, мы не там приземлились?

— Доктор, — крикнул я Ноэлу, — вы уверены, что мы прилетели туда, куда хотели?

— А как же, — ответил спокойно Ноэл, разглаживая усы, — касик дал знак идти на посадку.

Какой касик? Какой знак? Но времени ни на вопросы, ни на ответы уже не было. Пора открывать задраенную дверь, забирать первым делом фотоаппараты и выскакивать на землю, а то того и гляди можно упустить что-нибудь интересное. Замок двери самолета заело, наконец он поддался. Я собрался было соскочить на землю, но тут случайно поднял глаза и невольно отпрянул назад.

Прямо на самолет бежала с луками и копьями в руках большая группа индейцев.

— Не стоит выпрыгивать, успеете. Сейчас опустим лесенку, — спокойно заметил Ноэл, видимо не разобравшись, по какой причине я замешкался у выхода. — А вот и Орландо! — воскликнул он, показав рукой на стоявшего неподалеку мужчину, выделявшегося среди остальных не только своей белой кожей, но также и одеждой. На нем были длинные белые полотняные брюки. К этому моменту индейцы подошли вплотную к самолету, и некоторые из них, увидев доктора, приветствовали его: «Ноэл! Ноэл!» Было ясно, что доктора здесь знают и уважают. Сейчас уже можно было рассмотреть наших будущих хозяев. Первое, что бросилось в глаза, — полнейшее отсутствие обмундирования. Ни шляп, ни галстуков, ни тапочек, ни даже элементарных купальных костюмов или плавок не было ни на одном из встречающих нас индейцев. Опустили лесенку, пассажиры сошли на землю, и сразу же к нам потянулось множество дружеских рук. Хозяева спешили поздороваться с гостями, похлопать их по плечу. Несколько человек действительно держали в руках луки со стрелами, а то, что было принято за копья, оказалось простыми палками, принесенными, как выяснилось впоследствии, для переноски грузов, которые привез самолет.

Подождав, пока выгрузят вещи, все двинулись по направлению к индейской деревне. Впереди Орландо, за ним пассажиры самолета, и сзади индейцы гуськом, с поклажей на голове. Воздух был душный и влажный. От стоящих по бокам тропинки деревьев исходил какой-то пряный аромат. Еще пахло немного бензином от самолета. Небольшие стайки зеленых попугайчиков с пронзительным криком проносились над головами. Метров через триста тропинка вывела на большую открытую площадку, где виднелось несколько навесов и хижина, похожая одновременно на громадный шалаш и на стог сена. Это был дом хозяев — индейцев племени иолапити. Экспедиция прибыла на пост Леонардо Вилас-Боас. В этот момент над поляной показался силуэт самолета. Наш воздушный корабль улетал на базу. Теперь возвратиться на «большую землю» можно будет только не раньше чем через десять дней.