Амазонки
Шрифт:
Две пожилые женщины готовились совершить вечером традиционный обряд оплакивания погибших. Амазонки Лисиппа и Мирина с отрядом в пять человек с самого раннего утра пошли осматривать окрестности. Нужно было вернуться с хорошей добычей, ибо это подтвердило бы, что удача будет сопутствовать народу в этих краях.
Остальные занимались сооружением хижин. Пригодиться могло все: обломки деревьев, камни, служащие опорой и устанавливаемые как изнутри, так и снаружи…
Царило молчание. Только безмолвная суета. То была усталость от мыслей, от воспоминаний
Амазонки… Народ, склоняющий голову только перед своей богиней – Артемидой. Народ, состоящий из одних женщин. Народ, потерявший всякую веру, кроме веры в себя. Они жили во имя мести, и из мести была сотворена каждая из них…
Зов предков не могли заглушить ни боль, ни годы, проходящие в вечных боях и изгнании. Они вынужденно и насильственно стали отшельницами. Эти женщины с выжженной правой грудью еще с детства помнили о своем предназначении на свете, и ни одна из них не могла даже допустить мысли об ином существовании.
Все было строго распределено в их обществе: женщины-воины днями напролет упражнялись, совершенствуя боевые навыки, старые и не способные по причине многочисленных ранений участвовать в сражениях воспитывали детей.
Особую же когорту составляли такие девушки, как Гармония. Они были рождены, чтобы в дальнейшем, по прошествии времени, стать матерями. Их отбирали еще в детстве – самых красивых и здоровых, ибо будущее поколение должно было быть достойным продолжением непреклонных воительниц.
Но несмотря на различную судьбу, каждая амазонка обязательно обучалась умению обращаться с луком и стрелами, топором и ножом. Любая из них могла постоять за себя и при необходимости была готова проститься с собственной жизнью, дабы не попасть во вражеские руки.
Представительницы загнанного и в то же время гордого народа обучались мастерству убийства с самого раннего возраста.
Глава вторая
– Алкибия, Грина, где вы там? – послышался голос из густо растущих зарослей.
Это возвращались главные воины, управляющие мыслями и духом остальных.
Лисиппа представляла собою касту матерых воительниц. Выглядела она очень угрюмой. Жесткие, словно выжженные, коротко остриженные соломенные волосы контрастировали с изумрудного цвета глазами, которые скорее отталкивали своей остротой, нежели привлекали весьма необычным для смуглой кожи цветом. Широкие плечи, мускулистые руки и ноги…
Свирепым и вечно хмурым выражением лица Лисиппа больше походила на озлобленного мужчину. Многочисленные шрамы – старые и еще свежие, не успевшие побледнеть и покрыться новыми слоями кожи, – обезображивали все тело амазонки. Кожа, обгоревшая от постоянного пребывания на воздухе – в жару и в холод, – местами блестела.
Когда Лисиппе приходилось по необходимости сказать кому-либо две-три скудных фразы, она намеренно поворачивалась в другую
Уродливая полоса от меткого меча противника оставила след и в душе Лисиппы, ожесточив ее настолько, что за глаза воины называли ее дьяволицей.
В племени считали, что только Артемида спасла ее в ту кровопролитную и беспросветную ночь, когда греки (количеством втрое превышающие отряд амазонок) бились словно демоны в своем последнем бою, вооруженные до зубов и беспощадные в своей жестокости. Тогда амазонкам пришлось отступить, так как была потеряна большая часть отряда. Их застали врасплох – они только в первый раз собирались в горы, и войска успели отойти довольно далеко от лагеря…
Лисиппа, а за нею и Мирина с довольным выражением лица подошли к котлу.
Лес благословил новых обитателей и поделился своими дарами. Воины поохотились на славу – они подстрелили двух медведей и десяток горных козлов. Этой добычи уж точно должно было хватить не меньше чем на пару дней.
Теперь можно было немного расслабиться, ведь основная задача – прокормить людей – в первые же дни была выполнена. Амазонки начали приживаться в новых местах.
– Они пасутся прямо у подножия горы целыми стадами, – проговорила радостно Мирина. – Воины хорошо поохотились!
Несмотря на количество войн, намного превышающее число сражений, в которых участвовала Лисиппа, предводительница амазонок Мирина была более приветливой. И вообще, в племени считали, что еще в далеком детстве, когда проходил отбор, произошла явная судьбоносная ошибка. Именно она скорее должна была стать матерью, нежели воином. Волосы (пусть даже и короткие, как у амазонок-воительниц) изящно обрамляли овал лица, не потерявшего идеальную форму ни с годами, ни из-за тяжелой жизни. Улыбка – чуть загадочная, но светлая… И даже раны на теле Мирины заживали быстрее, чем у остальных, почти не оставляя после себя шрамов.
Она часто подходила к хижинам, где содержались самые маленькие из девочек, брала их на руки, напевала им что-то ласковое, все так же улыбаясь. Порою, вслушиваясь в ночь, можно было различить тихий шепот Гармонии – она просила Артемиду заступиться и спасти повелительницу Мирину, которую считала своей матерью.
…Две молодые девушки сразу выбежали из хижин и, преклонив колени, встали перед воинами.
– Здесь недалеко есть селение, – продолжала Мирина, поначалу словно не обратив на них внимания. – Нельзя, чтобы они узнали про нас раньше времени… Гармония, на тебе уже лица нет, – вдруг отвлеклась она от разговора и подошла к котлу. – Где та, что должна сменить тебя? – чуть нахмурившись, спросила предводительница.