Амазонки
Шрифт:
– О духи леса, за что это мне? – жалобно взмолился пастух, подняв руки к небу. – Неужели нет на тебя управы? Когда ты поумнеешь, сынок?.. Увижу ли я этот день?
– Слишком много вопросов, я совсем растерялся! Не много ли ты хочешь знать?.. Атей, я не отстану, – откинувшись назад и усевшись на пятки, пригрозил Сакий, едва сдерживая смех.
– Убирайся куда хочешь, – сдавшись, устало произнес мужчина.
Парень тотчас же поднялся на ноги и с размаху обнял пастуха.
– Атей, мне кажется, или я действительно люблю тебя?! Да-да, это любовь,
– Пошел прочь! – уже смеясь, сказал Атей. – Даю тебе время до полудня. И прошу, сынок, будь осторожнее!.. Не подведи меня, Сакий! – сказал мужчина с волнением в голосе, обхватив его голову ладонями и хорошенько тряхнув.
Сакий был один из самых сумасбродных юношей в деревне. Еще в детстве он потерял отца: тот не вернулся с горы, к подножию которой он в тот день погнал пасти скот. Люди тогда решили, что он сорвался в овраг, но тело так и не нашли. Стадо вместе с собакой тоже пропали.
Парень жил с матерью, которая не знала (да и не представляла) другого счастья, нежели глядеть на подрастающего сына. Она часто вспоминала мужа и беззвучно плакала после того, как мальчик засыпал…
Но даже сквозь сон Сакий знал, что мать, сидя у окна, грустит целыми ночами. Не раз он хотел встать и обнять ее, но не мог заставить себя сделать это. Ему казалось, что ее горе может перейти и на него, и тогда он просто не сумеет справиться с бедой…
Отца Сакий не помнил, хотя часто изо всех сил зажмуривал глаза, пытаясь увидеть родное лицо. Но годы проходили один за другим, и мать почти успокоилась. Мальчик же, наоборот, стал вспоминать отца чаще, все больше нуждаясь в нем.
Недавно Сакий начал помогать пастухам, хотя это занятие ему было не очень-то по душе. Он предпочитал что-то создавать своими руками. Вырезая из дерева фигурки, он дополнял их украшениями, которые делал из костей животных. Все в селении удивлялись мастерству парня.
Однажды Сакий выстругал фигуру девушки из тутовника, в который ударила молния, почти разломив его на две части, – и таким образом дерево продолжало жить, хоть и в другом обличье. Часто по ночам под ним устраивались влюбленные парочки, и оно, словно воплотившее дух девушки (а может, и наоборот), охраняло их любовь.
Люди постепенно начинали верить в это – спустя короткое время у тутовника начали выстраиваться парни и девушки со всего селения, ожидая своей очереди быть благословленными чудесным деревом. Все это доставляло Сакию немалую радость и прибавляло гордости за свое умение.
С самого раннего утра царило спокойствие. День обещал быть жарким. Накануне днем шел дождь, и растения, вдоволь напившись живительной влаги, выглядели особенно сочными и полными жизни.
Сакий сорвал несколько листьев с дерева и глубоко вдохнул их аромат. Он делал так еще с детства, ощущая себя сыном природы, таким же сильным и вечным. Острый изогнутый нож, не похожий на те, что носили с собой пастухи, был спрятан у него под рубахой, а не заткнут за пояс. Часто мать бранила его из-за этой привычки (как ей казалось, очень
– То, что для тебя предвестник беды, на самом деле мой лучший друг. Ничто другое на свете не способно так хорошо понять меня, как этот нож… – повторял он.
Обращаться с ножами Сакий действительно умел, придавая им затейливую форму и приделывая к лезвию собственноручно вырезанную замысловатую рукоятку.
Юноша быстро взобрался на невысокую возвышенность, примостившуюся на груди своей величественной и загадочной матери-горы. Мелкие роднички весело журчали, играя мелодию сегодняшнего дня, птицы же своим пением поддерживали ее гармоничность.
Сакий продолжал идти, взбираясь все выше и выше. Что-то влекло его сюда: то ли таинственность места, то ли передаваемые из уст в уста легенды об обитающих здесь загадочных человекоподобных существах.
Порой юношу посещала дума – а вдруг там, высоко-высоко, живет его отец и ждет сына?.. Насколько это может быть высоко, парень не знал, и каждый раз, представляя себе жилище отца на вершине горы, его взгляд незаметно для него самого переходил на небо – в ту заоблачную высь, где он начинал тонуть. Долго смотреть на облака юноша не мог – становилось тесно в груди и смутно на душе.
Жара усиливалась. Сакий замедлил шаг и оглянулся. Он был уже в гуще леса, его окружали лишь деревья, которые удивляли человеческий взор своим ростом и шириной ствола. Из-за тесно растущей листвы невозможно было заметить верхушки этих тысячелетних старцев…
Юноша подошел к одному из откосов и глянул вниз. Трава и цветы сплошным ковром покрывали самые крутые склоны, маня все живое в жерло явной погибели. Сакий решил пройти дальше, но услышал шорох прямо позади себя. Он быстро поднес руку к ножу. «Олень скорее всего! – подумал юноша. – А может быть, и волк!»
Он чуть насторожился. Диких зверей Сакий не боялся, а волков считал просто собаками другой породы: ему казалось, с ними всегда можно найти общий язык, и только в крайнем случае – убить.
Сакий осмотрелся, вокруг было тихо. Место обитания горных козлов находилось еще выше, и юноша твердо намеревался дойти до него – во что бы то ни стало!..
Солнце поднималось все выше, сильно припекая. Отвлекшись, Сакий засмотрелся на парящего в небе орла, который вскоре исчез так же быстро, как и появился, превратившись в черную точку в светло-голубой бездне…
Парень пошел дальше, ступая уже осторожнее, вглядываясь в каждый куст. Дикая яблоня, ветви которой свисали от тяжести мелких, но спелых плодов, пленяла нежным, сладким запахом. Сакий приблизился к дереву и сорвал несколько яблок. Прямо на середине одной из крупных веток он заметил пчел, тесным роем обложивших большую часть ветви. Юноша улыбнулся. «У каждого живого существа есть своя жизнь, непохожая ни на что другое!» – задумался он.
Положив яблоки в небольшой мешок из овечьей шкуры, висевший у пояса, парень вынул оттуда маленький глиняный сосуд и, выпив воды, продолжил путь.