Амелия. Повёрнутое время
Шрифт:
Образованием девушки теперь занимались наёмные учителя, а следила за ними тётушка Шарлотта. Она прибыла в дом Ричардсов через несколько дней после ареста гувернантки и «доктора» Вудса. Это была почтенная добрая леди, предпочитающая тёмные платья из дорогой ткани и устаревшие чепцы. Муж тётушки Шарлотты был богатым предпринимателем. Он занимался строительством железных дорог в Америке и часто бывал в отъезде. Их единственная дочь Мэри тоже ездила с отцом в Америку, и тётушка, чтобы не скучать дома одной, перебралась жить к Ричардсам.
Наконец-то у Амелии снова появилась семья. Тётушка не оставляла её ни на минуту. Эта
В дом Ричардсов стали регулярно приезжать гости. Отец, чтобы надолго не оставлять дочь одну, часто проводил переговоры в своём кабинете или за ужином. Его помощник Ноэл Шерман посещал их дом почти каждый день. Иногда он привозил и своего сына Кристиана, который был на два года старше Амелии.
Сначала девушка очень стеснялась, когда приходил Кристиан. Он казался ей таким взрослым и рассудительным, что Амелия боялась показаться рядом с ним посредственностью. Она была слишком строга к себе. Память хранила нелестные отзывы мисс Торндайк о её внешности и умственных способностях. И, конечно, хромота девушки должна была вызвать у красавца Кристиана пусть и не отвращение, но как минимум жалость.
Парень казался мисс Ричардс чрезвычайно симпатичным, несмотря на то, что он тоже был… рыжим. Только волосы Кристиана отливали не таким ярким и насыщенным цветом, как у Амелии. Они скорее напоминали спелую золотую пшеницу, слегка подсвеченную багряным закатом. Веснушки у него на лице были светлыми, почти не различимыми, а вот брови и ресницы имели гораздо более тёмный оттенок, отчего зелёные глаза выглядели очень выразительными.
Слишком выразительными. Все эмоции можно было прочитать по этим глазам: то они вдруг становились внимательными и сосредоточенными, словно Кристиан пытался считывать мысли собеседника; то насмешливыми, с озорным прищуром; то широко открытыми, выражающими крайнюю степень удивления. В зависимости от выражения глаз тут же менялось и лицо молодого человека.
Амелия подумала, что с такой богатой и живой мимикой Кристиан мог бы стать непревзойдённым актёром. Она украдкой подглядывала за ним и отмечала, что при любом выражении лицо юноши остаётся чрезвычайно милым. Особенно Амелии нравилось смотреть на то, как Кристиан улыбался. Никто другой не мог проявлять радость так же обаятельно, открыто и искренне, как он. А уж эти его очаровательные ямочки на щеках, появляющиеся при каждой улыбке!
Амелия хорошо понимала, что такой завидный жених не останется без женского внимания, и она… Вряд ли когда-нибудь такая девушка сможет заинтересовать его. Впрочем, юноша и не стремился к общению с ней. Да, когда они здоровались при встрече, Кристиан вежливо улыбался, и глаза его начинали радостно сиять, но разговоров он не заводил, предпочитая проводить время до ужина в обществе книг в обширной библиотеке Ричардсов.
В такие моменты Амелия чувствовала себя глубоко обиженной. Не такая уж она и страшная, чтобы сразу сбегать от неё и прятаться за книжными стеллажами. Она ведь даже не собиралась флиртовать с ним, вполне достаточно было бы дружеских бесед.
Амелия затаила обиду, и при встрече с парнем нарочно демонстрировала равнодушие
Мистер Ричардс был влиятельным человеком. Кто-то из издателей привозил ему в качестве подарков лучшие книжные новинки. Амелия и сама любила читать, но обычно предпочитала любовные романы. Кристиан, похоже, тоже был романтиком, но его привлекала приключенческая литература.
Амелия специально выровняла в библиотеке все тома на полках таким образом, что любое их перемещение сразу становилось заметным. Те книги, что брал молодой мистер Шерман, выбивались из общего ряда. Девушка брала их, гладила обложки, словно они могли хранить тепло его рук. Она и не заметила, как начала читать эти книги, погружаясь в увлекательные истории Вальтера Скотта и Роберта Льюиса Стивенсона. Теперь Амелия приходила в библиотеку каждый день, садилась в любимое кресло Кристиана и подолгу пропадала, растворяясь в книжных мирах приключений и путешествий.
Однажды она так увлеклась, что не услышала, как приехали гости, и вошедший в библиотеку Кристиан, застал её в кресле с книгой о Франкенштейне.
7
Кристиан растерянно взглянул на Амелию, сидящую в кресле, затем на книгу в её руках. Глаза его удивлённо расширились, а брови поползли вверх. Что его так поразило, интересно: девушка с книгой в руках или сама книга?
– Добрый вечер, мисс Ричардс, – выдавил он, застыв у дверного проёма и растерянно улыбаясь. На его щеках опять появились эти забавные ямочки, делающие его лицо таким милым.
– Добрый вечер, мистер Шерман, – Амелия легко поднялась с кресла. – Простите, я так зачиталась, что даже не услышала, как вы прибыли.
– Зачитались?.. Но ведь у вас в руках книга о Франкенштейне! Это же страшный роман, он не подходит для молодой леди.
Амелия почувствовала, как обида нахлынула на неё, накрывая с головой, словно волна. Да кто он такой, чтобы решать, что ей можно читать, а что нельзя?!
– Должна с вами не согласиться, мистер Шерман, – проговорила она решительно и недовольно нахмурила брови. – В этом произведении нет никаких пометок насчёт того, что девушкам его читать не следует. Более того, возможно, вы не знали, но эту историю придумала и написала, как раз девушка, которой было всего лишь восемнадцать лет!
Амелия прижала книгу к груди и с гордо поднятой головой хотела покинуть библиотеку, но Кристиан продолжал загораживать проход своим телом.
– Простите, мисс Ричардс… Амелия, я вовсе не хотел вас обидеть, – его чересчур эмоциональное лицо выражало крайнюю степень раскаянья, даже щёки покраснели от смущения. – Это, действительно, замечательное произведение, но обычно истории о путешествиях и необычных явлениях читают всё-таки мужчины. Мне есть с чем сравнивать. Все мои кузины очень редко притрагиваются к книгам, а если такое случается, то они берут либо романы о любви, либо пособия по рукоделию. И говорят они обычно лишь о нарядах и танцах или сплетничают друг о друге. Вы совершенно не похожи на них: не закатываете глаза к потолку, не дуете недовольно губы, не хихикаете после каждой фразы.