Амелия. Повёрнутое время
Шрифт:
Амелия растерялась. С одной стороны, Кристиан вроде бы похвалил её, дал понять, что она не похожа на глупых инфантильных барышень, но с другой стороны, получается, что она не совсем нормальная девушка. Впрочем, ей ли обижаться? Со своей хромотой она и так навсегда останется изгоем.
– Хорошо, я принимаю ваши извинения. Мне очень жаль, что вами руководят устаревшие взгляды на жизнь. Мы живём в самой прогрессивной стране, наши колонии расположены по всему миру, технические возможности достигли невиданных высот, женщины пишут книги, рисуют картины, занимаются наукой, а вы удивляетесь этому, словно живёте сто лет назад.
Амелия
С этого дня их отношения изменились. При каждом удобном случае юноша пытался заговорить с ней. И это уже не выглядело обычной учтивостью, ему, действительно, было интересно её мнение. Теперь они часто обсуждали любимые книги, иногда – политику. Мистер Ричардс, читая перед завтраком газеты, всегда разговаривал вслух, делясь с Амелией новостями, и она была в курсе всех важных событий, происходящих в мире.
Так уж получилось, что именно девушка придумывала темы для разговоров с Кристианом. Она готовилась к его приходу, читала книги, находила интересные статьи. Её забавляло, что он считает её очень умной, рассудительной и сведущей во всех вопросах. Парень совсем не стеснялся спрашивать у неё совета. Иногда они спорили до хрипоты, а иногда, наоборот, молча сидели близко друг к другу и рассматривали старинные карты или гравюры в книгах.
В такие моменты сердце девушки начинало биться в груди, как сумасшедшее. С каждым днём она испытывала всё более сильное влечение к Кристиану. Она чувствовала рядом его тепло, слышала голос, ощущала дыхание, видела его яркие зелёные глаза… но он не принадлежал ей. Ах, если бы она могла хоть раз прижаться к нему, почувствовать его объятья! Хотя бы на одну секунду. И пусть она потом сгорит со стыда, пусть её сердце остановится, но ради этого мгновенья она не боится умереть.
К сожалению, Кристиан не испытывал к ней таких же чувств. Он считал её подругой, с которой можно общаться на любые темы, которая не высмеет, не укорит и не обидит. Он даже не стеснялся говорить при ней о том, какие девушки его привлекают. И хоть отец Амелии и мистер Ноэл многозначительно улыбались, видя, как их дети сдружились, а тётушка Шарлотта в шутку называла Кристиана женихом, девушка понимала, что она не пара такому красавцу.
Так продолжалось почти год. Амелии исполнилось шестнадцать. Кристиан тоже повзрослел. Он стал выше и раздался в плечах. Теперь его уже трудно было назвать юношей, это был молодой мужчина с пробивающейся щетиной на подбородке и над верхней губой. Голос его стал более низким и бархатистым.
Этот голос буквально сводил Амелию с ума. Их общение стало превращаться для неё в сплошную пытку. Всё чаще девушка ловила себя на том, что рядом с Кристианом забывает, о чём говорила. Мысли её начинали путаться, дыхание сбивалось, а слова, что хотела сказать, куда-то терялись. Амелия стала нервной и раздражительной. Всё падало у неё из рук. Она часто плакала без причины, иногда впадала в уныние или испытывала равнодушие ко всему, что происходило вокруг.
По ночам её мучила бессонница. Перед глазами возникал образ Кристиана. Он словно нарочно
После Рождества молодой мистер Шерман стал появляться в доме Ричардсов всё реже. Его отец возлагал на сына большие надежды, и Кристиану приходилось проводить много времени за учёбой и даже выполнять какие-то поручения в министерстве.
Когда его долго не было, Амелия словно впадала в спячку, делалась ко всему равнодушной и вялой. Ей не хотелось ни есть, ни пить, ни разговаривать с кем бы то ни было. В такие дни девушка ссылалась на плохое самочувствие и просила оставить её в покое. Отец лишь качал головой и делал вид, что верит в её мнимые болезни, но тётушку Шарлотту такое положение дел не устраивало. Она была женщиной умной, и, конечно, давно разгадала причину страданий племянницы.
Однажды, когда Амелия не вышла из своей комнаты ни к обеду, ни к ужину, родственница не выдержала и явилась к ней сама. Увидев, что девушка лежит на кровати в платье и туфлях, тётушка Шарлотта сильно рассердилась.
– Что же ты, дорогая моя, лежишь в верхней одежде, и даже не спустилась в столовую? – гневно вопросила она, входя в комнату. – Отец тебя ждал, хотел рассказать о том, что вас пригласили на бал к послу.
– Ах, тётушка, вы же видите, что мне нездоровиться, – тихо проговорила Амелия. – Вряд ли я смогу присутствовать на приёме. Так и передайте папеньке.
Девушка отвернулась, считая разговор оконченным, но родственница уходить не собиралась.
– В таком случае придётся пригласить доктора, вдруг у тебя серьёзная болезнь. Возможно, это даже заразно. Гостей в дом пускать, пока не следует. Надо сообщить мистеру Шерману об этом, а то вдруг он опять явится на ужин с сыном.
Амелия тут же подскочила на кровати.
– О нет! Пусть они приходят! Я не настолько сильно больна!
Девушка подбежала к тёте и умоляюще прижала руки к груди.
– Как же не больна? – ахнула Шарлотта. – Вот же: и глаза блестят лихорадочно, и лицо бледное, и губы дрожат! Пусть я и не врач, но вполне могу поставить точный диагноз: у тебя, милочка моя, определённо присутствует болезнь, и название ей – влюблённость.
Амелия, не в силах вымолвить ни слова, только отрицательно мотала головой. Шарлотта подхватила её под локоть, подвела к кровати, усадила на край и сама села рядом.
– Уж не считаешь ли ты меня совсем старой, слепой и выжившей из ума? – строго проговорила она. – Думаешь, я не видела ваших воздыханий с мистером Кристианом? Думаешь, не замечала, как ты смотришь на него? Даже слуги уже говорят об этом, а отец твой давно с мистером Ноэлом о помолвке шепчутся.
Амелия почувствовала, как лицо её начинает гореть от прихлынувшей к нему крови. Боже, как это неприлично! Она и не предполагала, что её чувства к Кристиану видны окружающим. Наверное, все осуждают такое поведение.
– Но мы… – она с трудом сглотнула, подступивший к горлу комок. – Мы всего лишь друзья.
– На друзей так не смотрят, – припечатала тётя Шарлотта, – и не плачут, не страдают так, когда их долго нет.
– Я не знаю, – пролепетала девушка, опуская глаза и чуть не плача, – Я никак не могу заставить себя не думать о нём. Я пыталась, правда.