Америка, которую никто не открывал

Грант Ким Хелен

Острая боль пронзила грудную клетку. Как это— так сильно любил, а теперь что? Это типа все, да? Конец моим чувствам? Или что это?! Объясните! Ну же! Ты, да, который с бокалом! Я люблю Америку Джонс?

— Люблю ли я Америку?! — взвыл я. Мне остро захотелось найти Криса. Но даже если он здесь есть— а его здесь точно нет, — то как? Как найти друга в толпе идиотов?

Я чувствовал себя хреновее некуда. В глазах кружилось— калейдоскоп из пола, стен, людей, и потолка. Я не пил, но тянуло блевать.

Все комнаты были заняты парочками.

Я даже не заметил, как у меня в руке оказалась бутылка вина. Мельком взглянув на этикетку, я понял, что это вино либо какое-то краденое, либо самодельное (а так как в округе никто винодельством не занимался, я осмелился предположить, что это остается только догадываться, что это на самом деле).

Грусть сдавила грудь и горло. Лучше бы я не знал Америку Джонс во все. Лучше бы… Не спас ее тогда. Пусть бы она умерла. Я бы не думал больше о ней…

Острый укол в сердце— воспоминание о том, как я был счастлив. Я был счастлив в тот момент, хоть и ужасно напуган.

От нечего делать я лег прямо в коридоре и начал пить. Вино не лезло в глотку, хотелось выплюнуть. Вкус был просто ужасен— очень сладкий, такой, что голова разболелась после первых двух глотков. Гадость!.. Но идти за другой бутылкой не было сил. Кроме того, пить пришлось не так уж много— зато опьянел я очень быстро. Ну и хорошо. Лучшее, что сейчас можно сделать— нажраться.

Я пил прямо как Америка.

Хочешь кого-то найти— думай как он.

Но думать как Америка не получалось. Почему?

Потому, что моя любовь была слепа. Я любил Америку, не зная о ней ничего. Что мне дает та история с отцом? Ничего. Я знаю о ней… Полный ноль! Пустоту, помноженную на бесконечность.

Наверное, ужасно глупо было лежать и выть как волк на луну, но мне было без разницы. Мне все стало без разницы.

Мне плевать, где она. Плевать!

И тогда я просто встал. Алкоголь дал о себе знать— я упал на дверь. Мой локоть пришелся прямо на дверную ручку и я почувствовал, как по нервам пробежала дрожь. В голова что-то взорвалось, непроизвольно потекли слезы.

Дверь распахнулась. Я, за неимением твердой опоры (таковая была, но ноги-то ее не чувствовали) неуклюже ввалился внутрь комнаты.

Как и до этого, тут была сладкая парочка.

Но я бы встал и ушел. Может, не ушел, а выполз. Может, не встал бы. Может, даже извинился бы.

Миллион «может» так и остались невозможными.

Вихрь цвета— черное, белое, красное и желтое пронесся перед глазами. Что было в гребаном вине? Меня чем-то накачали? Там был наркотик?

Яркая вспышка света затмила все мысли и вдруг мир стал необычайно четким— настолько были ясны очертания предметов, что у меня вновь закружилась голова. В ушах стоял дикий визг, и хотя я видел, что два полуголых человека сейчас кричат мне и пытаются что-то объяснить, я их не слышал.

Звук хлынул абсолютно внезапно— как если во время шторма стоять спиной по колено в море и волна абсолютно неожиданно накрывает

тебя с головой. Вернулся слух— исчезло зрение. Вспышки света стали темнеть, и вскоре перед глазами опустился черный занавес.

Кто-то ударил меня по щеке, — мысли и слух и зрение и все, что надо, хлынули в меня обратно— как заполняются легкие воздухом, когда выныриваешь на поверхность после долгого пребывания под водой.

Это была она. Америка. С Локи.

И вместо того, что должен был сказать, в ответ на ее испуганный взгляд, я только равнодушно пробурчал:

— Я тебя ненавижу.

А потом исчезло все и сразу— и зрение, и слух, и мысли. Плохо только, что не исчез я сам.

Глава 13

Очнулся я вообще неизвестно где. Стоило мне попытаться подумать, как все тут же поплыло перед глазами. Я хотел застонать, но рвота подступила ко рту и пришлось изо всех сил сдержаться.

— Проснулась, спящая красавица. Доброе утро.

От этого голоса у меня мурашки по коже пробежали. Холодный и бесчувственный, ясный, спокойный— на меня тут же хлынули воспоминания о том времени, когда я был в изоляторе.

Ник Райсер.

Я перекатился (с превеликим трудом!) на спину и скосил глаза туда, откуда исходил голос. На стуле возле кровати сидел красивый брюнет— ну да, тот самый преступник Райсер.

Преступник. Дыхание перехватило от ужаса. Куда я попал?! Боже, я в руках бандита. Вот жопа, а.

Я еле как сел в кровати. Его темные глаза впились в мои. Мне казалось, я смотрю в плохо освещенные тоннели, и чем дальше я туда пялюсь, тем темнее они кажутся.

— Как… Где я? — хрипло спросил я. Райсер обвел руками комнату.

— У меня. Считай, у меня дома.

Пулей в мозг меня пронзило воспоминание— Америка и Локи.

Я заскрежетал зубами. Вот как эта шлюшка отплатила! Вот как она доказала свою любовь!

Я вновь посмотрел в глаза Райсеру. Он ждал вопросов, а получил требование:

— Немедленно расскажи, что к чему.

— Какой ты резвый, — по его лицу скользнула уже знакомая мне ухмылка. Это напоминало Локи и я зло шарахнул кулаком по подушке:

— Все! До единого слова!

— Ну как хочешь, — Райсер закинул ноги на тумбочку. Мне не понравилось то, что его пальцы ног были ближе ко мне, чем его лицо.

— Итак, ночью ты пошел искать свою подружку и набрел на дом, где шла вечеринка. Я заметил тебя сразу же— ты искал свою Америку. Я видел, что она пришла с другим парнем и судя по всему сейчас они с ним же и развлекались. Мне стало тебя жалко и я подкинул тебе бутылку вина, где была растворена таблетка экстази, но ты так удачно упал на дверь… Застал сладкую парочку во вдохновляющей позе и вскоре вырубился. Такие дела.

Значит, я был прав. В вине был наркотик…

Я потер виски.

— Зачем? Зачем тебе понадобилось это делать? Ты видел меня всего раз в жизни.