Американская империя. С 1492 года до наших дней
Шрифт:
Широкой популярностью пользовались книги, написанные лидерами популистов, например, «Богатство против общества» Генри Демареста Ллойда и «Школа финансов» Уильяма Харви (произвище Монетка). Алабамский историк того периода У. Г. Браун сказал о популизме, что «ни одно другое политическое движение, ни в 1776 г., ни в 1860–1861 гг., не имело столь глубокого воздействия на жизнь Юга».
По мнению Л. Гудвина, если бы рабочее движение в городах смогло достичь того, чего популистам удалось добиться в сельских районах, т. е. «создать среди городских рабочих культуру сотрудничества, самоуважения и экономического анализа», то в США могло бы возникнуть великое движение за перемены. Однако между фермерами и рабочими возникали лишь сиюминутные, случайные взаимосвязи. Одни никогда безоговорочно не поддерживали интересы других. Тем не менее имелись
На основе тщательного изучения популистских газет Среднего Запада Н. Поллак приходит к выводу, что «популизм видел себя классовым движением, аргументируя это тем, что фермеры и рабочие имели в обществе одинаковое материальное положение». В редакционной статье журнала «Фармерс аллайанс» так говорилось о человеке, работавшем по 14–16 часов в день: «Над ним измываются и морально, и физически. У него нет идей, есть лишь пристрастия; у него нет убеждений, есть лишь инстинкты». Н. Поллак считает это доморощенной версией идеи К. Маркса об отчуждении рабочих от собственного человеческго «я» в условиях капитализма, и находит много других параллелей между популизмом и марксизмом.
Без сомнения, популисты, как и большинство белых американцев, в своих взглядах придерживались расизма и нейтивизма. Частью объяснения было то, что расовый вопрос для них был не таким важным, как проблемы экономической системы. Поэтому и в «Фармерс аллайанс» говорилось: «Народная партия возникла не ради освобождения чернокожих, а ради освобождения всех людей… обретения индустриальной свободы для всех, без чего не может быть свободы политической».
Более важными, чем теоретические взаимосвязи, являлись популистские выражения поддержки конкретной борьбы рабочих. В выходившей в штате Небраска газете «Аллайанс-индепендент» во время большой забастовки на сталелитейном заводе Э. Карнеги появились такие строки: «Все, кто заглянет глубже, увидят, что кровавая битва в Гомстеде была лишь эпизодом великого конфликта между капиталом и трудом». В сельских районах многие сочувствовали походу безработных под руководством Дж. Кокси; в Оцеоле (Небраска) около 5 тыс. человек пришли на пикник-чествование Кокси. Во время Пульмановской стачки один фермер написал губернатору Канзаса: «Можно не сомневаться в том, что почти все, если не все люди из альянса всецело поддерживают этих бастующих».
Помимо серьезных провалов в деле объединения интересов черных и белых, городских рабочих и сельских фермеров, имелся еще и соблазн избирательной политики – все это сошлось, чтобы покончить с популистским движением. Однажды заключив союз с Демократической партией во имя поддержки кандидатуры Уильяма Дженнингса Брайана на президентских выборах 1896 г., популисты утонули в море политики демократов. Груз стремления к победе на выборах заставил популистов заключать сделки с основными политическими партиями в городах. Если бы демократы выиграли, то популизм подвергся бы поглощению, если бы проиграли – распаду. Электоральная политика выводила наверх политических маклеров, а не аграриев-радикалов.
Среди радикальных популистов были те, кто это осознавал. Они видели, что слияние с демократами в попытке «победить» приведет к потере того, в чем они нуждались, а именно к поражению независимого политического движения. Они говорили о том, что широко разрекламированная идея свободной чеканки серебряных монет по существу ничего не изменит в капиталистической системе. Один техасский радикал заявил, что выпуск серебряных монет «не затронет все те условия, которые стали основой несправедливой концентрации богатства».
Г. Д. Ллойд отметил как-то, что выдвижение У. Дж. Брайана в качестве кандидата было частично оплачено Маркусом Дейли (представлявшим компанию «Анаконда коппер») и Уильямом Рэндолфом Хёрстом [131] (представлявшим интересы компаний, владевших серебряными рудниками на Западе). Он насквозь видел риторику Брайана, распалявшего 20-тысячную толпу на съезде демократов. («Мы обращались с воззваниями, а их с презрением отвергали; мы просили, а на наши просьбы не обращали внимания; мы умоляли, а они насмехались над нашими бедами. Мы больше не умоляем, не просим и не взываем. Мы бросаем вызов!») Ллойд с горечью писал: «Бедняги подбрасывают шляпы в воздух в поддержку тех, кто обещает вывести их
131
Уильям Рэндолф Хёрст (1863–1951) – издатель, крупный газетный магнат, один из зачинателей американской «желтой прессы».
На выборах 1896 г., во время которых популистов переманили на сторону демократов, кандидат от Демократической партии Брайан проиграл Уильяму Маккинли, поддержанному корпорациями и прессой. Это стало первым случаем массированного использования денег в избирательной кампании. В стане демократов, похоже, не хотели терпеть и намека на популизм, и люди истеблишмента зарядили все пушки, чтобы убедиться в том, что так и будет.
Это было время консолидации системы после поры протеста и бунтарства, как часто случается в Соединенных Штатах в период выборов. На Юге черное население держали под контролем. Индейцев окончательно изгоняли с западных равнин. Однажды холодным зимним днем 1890 г. солдаты армии США напали на лагерь индейцев на ручье Вундед-Ни (Южная Дакота) и уничтожили 300 мужчин, женщин и детей. Это событие стало кульминацией продолжавшегося 400 лет насилия, эпоха которого началась еще при Колумбе, окончательно закрепив владение континентом за белыми. Но лишь за некоторыми из них, потому что к 1896 г. стало ясно, что государство готово громить забастовки рабочих, делая это по возможности законными средствами, а при необходимости – силовыми методами. Там, где развивалось угрожающе массовое движение, двухпартийная система проявляла готовность направлять свои отряды, чтобы окружить такое движение и лишить его жизнеспособности.
Как всегда, патриотизм использовался в качестве метода, который мог утопить классовое недовольство в потоке призывов к общенациональному единству. Проявив редко выставляемую напоказ связь между деньгами и флагом, У. Маккинли заявил: «…этот год станет годом патриотизма и служения стране. Я рад осознавать, что народ по всей стране искренне предан одному флагу, славному звездно-полосатому знамени, что народ этой страны готов хранить ее финансовую честь так же свято, как он хранит честь флага».
Высшим актом проявления патриотизма была бы война. Через два года после того, как У. Маккинли стал президентом, Соединенные Штаты объявили войну Испании.
Империя и народ
Теодор Рузвельт в 1897 г. написал своему другу: «Строго конфиденциально… я должен приветствовать практически любую войну, так как считаю, что наша страна нуждается в таковой».
В 1890 г., когда произошла бойня на ручье Вундед-Ни, Бюро переписи населения официально объявило о том, что освоение территорий внутреннего фронтира завершено. Капиталистическая система с ее естественной тенденцией к экспансии уже начала поглядывать за пределы страны. Жестокая депрессия, начавшаяся в 1893 г., укрепила представителей политической и финансовой элиты США в мысли, что открытие заграничных рынков для американских товаров может облегчить решение проблемы снижения покупательной способности населения внутри Соединенных Штатов и предотвратить возможность возникновения экономических кризисов, подобных кризису 90-х годов XIX в., приведшему к классовой войне.
Не отвлечет ли заграничная авантюра частично ту бунтарскую энергию, которая воплощалась в забастовках и движениях протеста, на внешнего врага? Не объединит ли она народ с правительством и вооруженными силами, вместо того чтобы отдалить их друг от друга? Возможно, это не было продуманным планом, вызревшим у большинства представителей элиты, а являлось результатом естественного развития двух составляющих – капитализма и национализма.
Идея заграничной экспансии была не нова. Еще до войны с Мексикой, которая расширила границы Соединенных Штатов до Тихоокеанского побережья, существовала доктрина Монро с ее южной направленностью, в сторону Карибского моря и далее. Провозглашенная в 1823 г., когда страны Испанской Америки добились независимости от метрополии, эта доктрина явно демонстрировала народам Европы, что США рассматривают Латинскую Америку в качестве своей сферы влияния. Вскоре после этого некоторые американцы обратили свои взоры к Тихому океану, в частности к Гавайям, Японии и огромным рынкам Китая.