Американская оккупация
Шрифт:
— Go on! Take it all!(Давай-давай! Греби всё подряд!)
И Уилбер Хамфри Каберра пошел вдоль прилавков выбирать товары.
Патрик шел следом, принимая подарки: жесткие «стоячие» джинсы Levi’s, кожаную куртку, ковбойский пояс с медными заклепками, белую рубашку фирмы Arrow,новенькие комиксы в глянцевых обложках. Подойдя к кассе, Уилбер заплатил за все, пока Патрик рассовывал покупки по бумажным мешкам с надписью «РХ».Он побагровел от
— Thank you, Wilbur!(Патрик Карьон сказал сержанту Уилберу Хамфри Каберре: спасибо тебе.)
Не успел он договорить, как Уилбер Каберра натянул ему на голову коричневый бумажный мешок от «пиэкса». И сказал, чтобы он, Патрик, спешил воспользоваться его услугами, ибо меньше чем через месяц Большой Чарли выставит их вон ( Your pal big Charlie screwed us) [35] . Разве он не смотрит телевизор?
Бумажный мешок отрицательно покачался из стороны в сторону.
35
Имеется в виду президент Франции Шарль де Голль, осуществивший в конце пятидесятых годов поворот к советско-французскому сотрудничеству.
Уилбер обхватил мешок руками и шумно чмокнул его в том месте, где находился лоб Патрика.
— Good luck with the Russians, son!(Удачи тебе с русскими, сынок!)
Патрик вернулся домой. Вошел к себе в комнату. Задыхаясь от счастья, разложил на кровати новые джинсы, пояс, «оксфордскую» рубашку с воротничком на пуговицах, а на столике у изголовья постели — комиксы.
Было шесть часов вечера. Он начал готовиться к концерту в Дрё, для которого им предоставили помещение городского театра. Впервые их группе предстояло играть на настоящей сцене. Он принял ванну.
Когда он вышел из ванной в одних трусах, с полотенцем в руке, в комнате стояла госпожа Карьон. Она разглядывала одежду из «пиэкса», подаренную ее сыну Уилбером.
— Эта куртка просто великолепна. У тебя невероятно щедрый друг, — сказала она. — Мы тоже приготовили тебе сюрприз. В воскресенье отпразднуем твое восемнадцатилетие. Я сделаю тушеное мясо.
— Мать, мне надо одеться.
Госпожа Карьон вышла из комнаты.
Патрик с наслаждением расправил куртку, лежавшую на кровати рядом с несгибаемыми штанинами джинсов Levi’s,положил сверху ковбойский пояс с медными заклепками и уже собрался было надеть рубашку Arrow,как вдруг в комнату вошел отец.
Он сердито спросил сына, почему тот уже несколько месяцев не посещает лицей.
— Я репетировал вместе с Риделлом, мы готовились к сегодняшнему концерту в Дрё, — ответил Патрик, тоже начиная сердиться.
— Ты мне ничего об этом не говорил.
— Я предупреждал мать.
Доктор Карьон решительно сказал:
— Ты не поедешь в Дрё.
Патрик резко повернулся к отцу. Он побелел как
— Папа, это исключительный концерт. Наше самое большое выступление. Дрё — это тебе не какое-нибудь захолустье. Мы играем всемером. Притом в театре. Дай мне уйти, прошу тебя! Через десять минут я должен встретиться с Риделлом в гараже у Маллера. А мне еще нужно одеться!
Патрик замолчал и, схватив джинсы, стал натягивать их.
— Что ты делаешь? — спросил его отец.
Патрику никак не удавалось застегнуть медные пуговицы на ширинке своих новых джинсов.
— Я одеваюсь. Ты же не слушаешь, что я говорю. Это будет наш первый настоящий концерт. А я уже опаздываю.
И Патрик схватил ковбойский ремень, чтобы продеть его в широкие петли на поясе Levi’s.
Доктор сказал, повысив голос:
— Патрик! Экзамен на бакалавра всего через шесть дней. Ты никуда не пойдешь!
И он крикнул в полный голос:
— Ты останешься дома!
Патрик изумленно взглянул на отца, держа ремень в руке. Потом ответил непристойным жестом.
Доктор Карьон вырвал ремень из рук сына и жестоко хлестнул его сперва по груди, потом по лицу.
На щеке Патрика выступила кровь; он жалобно воскликнул:
— Папа! Папа!
Доктор Карьон отшвырнул ремень, подошел к сыну и взглянул на раны. Ничего страшного. Патрик был бледен, кровь каплями сочилась из царапины на щеке.
Доктор Карьон резко отвернулся, вырвал ключ из скважины и с грохотом захлопнул за собой дверь. Выйдя в коридор, он запер ее снаружи. Патрик рухнул на кровать среди разбросанной американской одежды, потрясенный и уничтоженный. Всхлипывая, он шептал:
— Папа… папа…
Он сидел в кресле полуголый, в одних джинсах, прижимая банное полотенце к щеке. В другой руке, лежавшей на жесткой штанине джинсов Levi’s,он держал тюбик с мазью.
Оба красных следа от ремня, на щеке и груди, были покрыты мазью.
Вдруг Патрик посмотрел на часы и в панике вскочил на ноги. Он уже опоздал на встречу с Риделлом и Маллером в гараже. Схватив рубашку с кровати и одеваясь прямо на ходу, он кинулся к двери. Но тщетно он вертел ручку, дверь не поддавалась.
Он яростно грохнул в нее кулаком. В доме стояла мертвая тишина.
Он застегнул рубашку, ища взглядом ремень. Ремень с медными заклепками валялся на полу.
Он подобрал ремень, изранивший ему щеку и грудь. Продел его в петли пояса и направился к окну. Поднял фрамугу, стараясь действовать как можно тише.
Связал шнурками свои башмаки. Вернулся к ночному столику, сунул в карман джинсов Levi’sкрасную шерстяную ермолку Огастоса, прихватил куртку и сел на подоконник.
Уже стемнело. В небе висел молодой месяц, ночь была теплая.
Уцепившись за раму, он сполз вниз, в сторону садовой ограды. Потом отпустил раму и спрыгнул. Ему удалось сохранить равновесие и устоять на каменной стене.
В темноте Патрик осторожно прополз по стене, окружавшей сад.