Американские боги. Король горной долины. Сыновья Ананси
Шрифт:
Включив свет, он потянул на себя дверь. У дальней стены спиной к нему стояла мама Рози. Когда он переступил порог, она задрала юбку и повиляла перед ним на удивление костлявым загорелым задом.
У Грэхема Хорикса отвисла челюсть. В этот момент Рози с силой ударила ему по запястью куском ржавой цепи, выбив из руки пистолет, который отлетел к стене.
С пылом и меткостью женщины много моложе ее лет мама Рози ударила Грэхема Хорикса носком туфли в пах, а когда он, согнувшись пополам, схватился за ушибленное место и стал
Они все еще были в винном погребе, когда вдруг все лампы погасли.
— Просто пробки выбило, — сказала, успокаивая маму, Рози. Сама она в этом сомневалась, но иного объяснения не видела.
— Надо запереть дверь на оба засова, — сказала ее мама и вдруг охнула, ударившись о что-то мизинцем на ноге, и выругалась.
— Это надо было делать при свете. Но, с другой стороны, — продолжала Рози, — он тоже в темноте ничего не видит. Держи меня за руку. Кажется, лестница вон там.
Когда погас свет, Грэхем Хорикс стоял на четвереньках на бетонном полу ледника. Что-то горячее стекало у него по ноге. На неприятное краткое мгновение он решил, что обмочился, а потом сообразил, что один из ножей, которые он заткнул себе за пояс, глубоко вонзился ему в бедро.
Решив не шевелиться, он опустился на пол. Как же разумно он поступил, так напившись: практически анестезия. А потом подумал, что надо бы поспать.
Но в леднике он был не один. Там бродило что-то еще. Точнее, не что-то, а кто-то, и двигался он на четырех лапах.
— Вставай, — зарычал кто-то.
— Не могу. Я ранен. Хочу в кровать.
— Ах ты, жалкая мелкая тварь. Ты разрушаешь все, к чему бы ни прикоснулся. Вставай сейчас же!
— Рад бы, но не могу, — разумным тоном пьяного возразил Грэхем Хорикс. — Просто полежу немного на полу. Да и вообще она наложила на дверь засов. Я слышал.
Тут он услышал слабое царапанье по ту сторону двери, словно засов медленно отодвигался.
— Дверь открыта. Слушай меня. Если ты останешься здесь, то умрешь. — Нетерпеливый шорох, взмах хвостом, приглушенный горловой рев. — Дай мне твою руку, поклянись в верности. Пригласи меня в себя.
— Не поним…
— Дай мне руку, иначе истечешь кровью.
В темном леднике для мяса Грэхем Хорикс протянул руку. Кто-то — что-то — взял ее, утешительно сжал.
— Ну, ты готов пригласить меня?
Тут на Грэхема Хорикса на мгновение снизошла холодная и трезвая ясность. Он уже зашел слишком далеко. Что бы он ни сделал, хуже теперь не будет.
— Абсо-ненно, — прошептал Грэхем Хорикс.
И стоило ему произнести эти слова, как он начал меняться. Мгновенная вспышка, в свете которой ему показалось, будто рядом с ним стоит что-то — крупнее человека и с острыми, очень
Он прекрасно видел в темноте. Вытащив из-за пояса ножи, он бросил их на пол. Снял ботинки. У стены лежал пистолет, но он к нему не притронулся. Орудия — для обезьян, ворон и слабаков. А он не обезьяна.
Грэхем Хорикс — охотник!
Поднявшись на четвереньки, он, мягко переступая руками и ногами, вышел в винный погреб.
Вот они, женщины. Нашли лестницу наверх и ощупью поднимаются по ступенькам, держась за руки в темноте.
Одна — старая и жилистая. Другая — молодая и мягонькая.
Слюна собралась в пасти того, кто лишь отчасти был Грэхемом Хориксом.
Сдвинув на затылок зеленую фетровую шляпу отца, Толстый Чарли ступил с моста и пошел в темноту. Он шел по каменистому пляжу, оскальзываясь на камнях, шлепая по лужам. А потом наступил на плоский валун, который внезапно зашевелился. Едва не потеряв равновесие, Толстый Чарли отпрыгнул.
А плоский валун поднялся в воздух и стал вдруг расти. Сперва Толстый Чарли решил, что неведомое нечто будет размерами со слона, но оно никак не останавливалось.
«Свет!» — подумал Толстый Чарли и пропел это слово. И все светлячки в тех краях слетелись к нему, заливая окрестности холодно-зеленым мерцающим сиянием, и в их свете он разобрал два глаза больше обеденных блюд, которые смотрели на него с надменной физиономии рептилии.
Толстый Чарли уставился в ответ.
— Добрый вечер, — весело сказал он.
Голос у существа оказался вкрадчивым и гладким, как взбитое масло.
— Привет, — протянуло существо. — Динь-дон. Ты удивительно похож на обед.
— Я Чарли Нанси, — сказал Чарли Нанси. — А ты кто?
— Дракон, — ответил дракон. — И сожру тебя, человечек в шляпе, без остатка, но медленно.
Чарли моргнул. «Что бы сделал отец? — спросил себя он. — Что бы сделал Паук?» Откуда ему знать? «Давай же. В конце концов, Паук часть тебя. Все, что может он, сумеешь и ты».
— Э-э-э… Тебе наскучило со мной разговаривать, и ты дашь мне беспрепятственно пройти, — сказал он дракону со всей убежденностью, на какую только был способен.
— Ухты! Хорошая попытка. Но, боюсь, не дам, — с энтузиазмом отозвался Дракон. — На самом деле я тебя съем.
— Ты, случаем, лимонов не боишься? — спросил Толстый Чарли и только потом вспомнил, что подарил лимон Дейзи.
Магическое существо презрительно рассмеялось.
— Я, — сказало оно, — ничего не боюсь.
— Ничегошеньки?
— Ничегошеньки.
— Ты боишься исключительно ничегошеньки? — спросил Толстый Чарли.
— В полнейшем ужасе, — признался Дракон.
— Знаешь, у меня карманы полны ничегошеньки. Хочешь покажу?