Американские боги. Король горной долины. Сыновья Ананси

Гейман Нил

— Если это был мистер Финнеган, дамочка, — возразил полицейский, — уверен, всему найдется очень простое объяснение. — Открыв портфель, он достал стопку бумаг. — Вот что я вам скажу. Поразмыслите о случившемся. Поспите. Если наутро вы будете убеждены, что дело не в винных парах, то просто заполните эти бланки и завезите все три экземпляра в участок. Поезжайте в новый полицейский участок, позади главной площади. Все знают, где он.

Пожав обоим руки, он удалился восвояси.

— Надо было тебе сказать, что ты тоже полицейская, — задумчиво произнес Толстый Чарли. — Тогда, возможно, он отнесся бы к нам серьезнее.

— Сомневаюсь,

что от этого был бы толк, — отозвалась Дейзи. — Тот, кто называет женщину «дамочка», автоматически исключает ее из числа тех, кого стоит слушать.

Они вышли в вестибюль отеля.

— Куда она подевалась? — вскинулся Толстый Чарли.

— Тетушка Каллианна? — переспросил Бенджамин. — Ждет вас в конференц-зале.

— Ну вот, — сказала Рози. — Я же знала, что сумею, надо только раскачать.

— Он тебя убьет.

— Он в любом случае нас убьет.

— Не сработает.

— Мам! У тебя есть идея получше?

— Он тебя заметит.

— Перестань видеть все в черном свете, мама. Если у тебя есть какие-то дельные соображения, пожалуйста, выскажи. А если нет, то побереги силы. Ладно?

Молчание. Потом:

— Могу показать ему попку.

— Что?

— Что слышала.

— Э-э-э… Вместо чего?

— В дополнение.

Молчание. Потом Рози сказала:

— Ну, во всяком случае, не помешает.

— Привет, миссис Хигглер, — сказал Толстый Чарли. — Я хочу получить назад перо.

— С чего ты взял, что твое перо у меня? — вопросила она, сложив руки на огромной груди.

— Мне сказала миссис Дунвидди.

Это как будто миссис Хигглер удивило — впервые.

— Луэлла сказала тебе, что перо у меня?

— Вот именно.

— Я взяла его на хранение. — Миссис Хигглер махнула на Дейзи кружкой кофе. — Не думаешь же ты, что я стану говорить при ней. Я ее не знаю.

— Это Дейзи. Ей вы можете сказать все, что сказали бы мне.

— Она твоя невеста, — проворчала миссис Хигглер. — Я слышала.

Толстый Чарли почувствовал, как заливается краской.

— Она не моя… На самом деле мы не… Мне нужно было как-то освободить ее от человека, который угрожал ей пистолетом. Это показалось самым простым выходом.

Миссис Хигглер посмотрела на него внимательно, глаза за толстыми стеклами очков как будто блеснули.

— Я это поняла. Во время песни. Перед аудиторией. — Она покачала головой, как это делаю старики, размышляя о неразумии молодых. Потом открыла сумочку, достала из нее конверт и протянула Толстому Чарли. — Я обещала Луэлле сохранить его.

Толстый Чарли вынул из конверта перо, основательно измятое в ту ночь, когда он, сам о том не зная, изо всех сил сжимал его во время сеанса.

— Ладно, — сказал он. — Перо. Замечательно. А что теперь? — Он повернулся к миссис Хигглер. — Что мне теперь с ним делать?

— Ты не знаешь?

Когда Толстый Чарли был маленьким, мама советовала ему считать до десяти и лишь потом выходить из себя. Вот и сейчас он неспешно сосчитал про себя до десяти и лишь потом вышел из себя.

— Разумеется, я не знаю, что с ним делать, глупая вы старуха! За последние две недели меня арестовали, я потерял невесту и работу, видел, как моего воображаемого брата поглотила на Пиккадилли-серкус стена птиц. Я носился взад-вперед через Атлантический

океан, как какой-нибудь сбрендивший шарик в пинг-понге, а сегодня вышел перед большим количеством людей и спел, потому что мой бывший босс-психопат прижал дуло пистолета к животу девушки, с которой я обедал. Я всего лишь пытаюсь разобраться в том хаосе, в который превратилась моя жизнь с тех пор, как вы — вы, а не кто-нибудь другой! — посоветовали мне поговорить с братом. Поэтому нет. Я не знаю, что мне делать с этим чертовым пером. Сжечь его? Порубить и съесть? Построить вокруг него гнездо? Выпрыгнуть в окно, держа перед собой?

Миссис Хигглер посмотрела на него как угрюмый ребенок.

— Следовало спросить у Луэллы Дунвидди.

— Сомневаюсь, что это возможно. Когда я к ней заезжал, вид у нее был неважнецкий. К тому же у нас мало времени.

— Отлично, — вмешалась Дейзи. — Перо у тебя. А теперь можно нам поговорить о Грэхеме Хориксе?

— Это не просто перо. Это перо, которое я получил в обмен на брата.

— Так обменяй назад и давай займемся делом. Не можем же мы так все оставить.

— Это не так просто, — возразил Толстый Чарли, но вдруг умолк: подумал о словах, которые сам только что произнес, и о ее ответе. И с восхищением посмотрел на Дейзи. — Господи, какая же ты умная! — вырвалось у него.

— Стараюсь. А что я такого сказала?

Четырех старушек под рукой не было, но имелись миссис Хигглер, Бенджамин и Дейзи. Обед почти закончился, поэтому метрдотель Кларисса с удовольствием к ним присоединилась. У них не было земли четырех разных цветов, но был белый песок с пляжа при отеле и черная земля с клумбы перед входом, красная глина из проулка за зданием и цветной песок в пробирках из сувенирной лавки. Свечи, которые они позаимствовали со столиков возле бассейна, были маленькими и белыми, а не высокими и черными. Миссис Хигглер заверила, что все нужные травы растут на острове, но Толстый Чарли попросил Клариссу принести с кухни букет ароматических трав для бульона.

— Думаю, самое главное тут — вера в себя, — объяснил он. — Детали — вещь второстепенная. Важна атмосфера магии.

В данном случае атмосферу магии вовсе не помогал сгустить ни Бенджамин Хигглер, который то и дело оглядывал стол и разражался хихиканьем, ни Дейзи, которая постоянно напоминала, что весь ритуал несусветная чушь.

Миссис Хигглер бросила ароматический букет в миску с оставшимся после обеда белым вином. Потом начала гудеть и жужжать. Подстегивая остальных, она подняла руки, и вскоре они стали ей вторить — в целом звучание напоминало рой пьяных пчел. Толстый Чарли ждал, когда что-нибудь произойдет.

Ничего не происходило.

— Толстый Чарли, — подала вдруг голос миссис Хигглер. — Ты тоже гуди.

Толстый Чарли сглотнул. Бояться тут нечего, сказал он самому себе. Он же пел перед полным залом, он же прилюдно предложил руку и сердце женщине, которую едва знает. После такого гудеть — проще простого.

Он уловил ноту, которую издавала миссис Хигглер, и дал ей вибрировать у себя в горле…

Сжал покрепче перо. Сосредоточился и загудел.

Бенджамин перестал хихикать. Его глаза расширились, на лице отразился испуг, и Толстый Чарли уже собрался перестать гудеть, чтобы выяснить, что его так встревожило, но жужжание было теперь внутри него, и свечи замигали…