Американские дикари
Шрифт:
Черт возьми, женщина.
Подняв глаза, я был потрясен. Я не знал, что сказать.
— Зачем ты все это говоришь? — Это было совсем на нее не похоже.
Она пожала плечами.
— Я не знаю. Я чувствую себя комфортно. Наконец-то у меня есть вы оба; это все, что мне действительно нужно. К тому же я, возможно, выпила три или четыре бокала красного вина.
— Мы всегда были с тобой, Мел. Я не могу понять, почему ты этого не понимаешь. — Как будто она не понимала, что больше не была одна.
— Когда-то у меня была собака, — сказала она, переворачиваясь на спину. — Его звали
Она что, бредила? Звучала ли когда-нибудь Мелоди Джованни-Каллахана бессвязно?
— Мой отец никогда особо не выпускал меня из дома. У меня не было друзей, и Руфус был всем, что у меня было. Я рассказывала ему все, и он всегда был рядом. Однажды утром, незадолго до Рождества, мне захотелось покататься на коньках, и я выбежала на улицу. Руфус выбежал вперед меня и просто прыгнул на лед. — Она сделала паузу, и ее губы сжались, прежде чем снова раскрыться. — Он провалился, и только потому, что он был впереди меня, я не выбежала на лед. Орландо не собирался рисковать ничьей жизнью из-за дворняги. Руфус, наконец, выбрался сам. Он дрожал, и не имело значения, сколько одеял я на него накинула, или как сильно я пыталась его согреть, ему не становилось лучше. Орландо не собирался упускать этот момент, чтобы преподать мне еще один урок. Он вывел нас обоих на улицу и вручил мне пистолет.
— Есть два вида боли, Мелоди, — сказал он. — Первая заставляет нас расти, а вторая не дает надежды и ведет нас к смерти. К какой из них он относится? Зачем растягивать его боль? — спросил он меня, и я не могла говорить. Он сказал мне стрелять, и я выстрелила. Я промахнулась. Я попала Руфусу в лапу, и он слабо вскрикнул. Я просто хотела, чтобы это поскорее закончилось, поэтому продолжала стрелять, пока он не замолчал. Я все время плакала, я сказала ему, что он мой лучший друг, и что мне жаль. Если и было что-то, что Орландо ненавидел, так это то, что я плакала. — Вытри лицо и не позорь себя. Тебе не нужны никакие друзья. Друзья подводят тебя, Мелоди. Единственный человек, на которого ты когда-либо можешь полагаться, — это ты сама. Все остальные умрут и оставят тебя. Перестань тратить слезы, потому что любой, кому было бы не все равно, не может их видеть. — Мне было девять.
Что я мог на это сказать? Прямо сейчас я пожалел, что не ввел иглу помедленнее, когда усыплял его… ублюдок заслужил мучительную смерть.
— Одна из причин, по которой я не вернулась, заключалась в том, что я боялась. — Наконец она склонила голову набок, и я увидел ее глаза. Они были стеклянными. — Я боялась, что стала Руфусом.
— Ты думала, я буду издеваться над тобой? — Прошептал я.
Как, черт возьми, она могла так подумать?
— Это то, что мы должны делать, Лиам. Если кто-то представляет опасность для семьи, мы усмиряем его. Не важно, насколько это тяжело. Это то, что нас учили делать. Я видела, как ты в глубине моего сознания подталкиваешь меня к выздоровлению, всегда беспокоишься, сомневаешься; не уверена, что я действительно смогу это сделать. Так что да, ты был прав. Я спряталась. Я сделала то, что было проще для меня, и я сожалею.
Больше она ничего не сказала.
— Ты доверяла мне, — сказал я, ущипнув себя за переносицу. — Ты полностью доверяла мне, когда
— Ты не хочешь меня слушать, но я тебя не виню. Я никогда не думала об этом в таком ключе. — Со вздохом она потянулась, взяла мою руку и поцеловала тыльную сторону.
— Ты права.
Вот оно, все карты вскрыты.
— Я тоже люблю тебя, Мел, — прошептал я, закрывая глаза. — Всегда и навеки, до самой смерти.
МЕЛОДИ
Мы все проспали до позднего утра, что было странно, учитывая, как рано мы легли спать. Но мы были так расслаблены, и Итан отлично сработал как сигнализация. Он пропустил свое яблочное пюре в три часа ночи и был этому недоволен.
Я не была уверена, почему я так многим поделилась с Лиамом прошлой ночью. Это просто выплеснулось из меня…просто его присутствие напомнило мне о том, какими мы были до того, как начался этот кошмар, и чертов голос Коралины продолжал эхом отдаваться в моей голове, как гребаный пересмешник. Какой бы ни была причина, я думаю, это сработало, потому что Лиам не мог оторвать от меня рук после того, как мы проснулись. Когда он кормил Итана на нашем маленьком диване, его глаза жадно оглядывали меня. Это заставило меня вздрогнуть, он точно знал, что делает со мной. Я чувствовала себя так…Я чувствовала себя девочкой-подростком.
Прекрати, блядь, так на меня смотреть, черт возьми.
— Наше интервью где-то примерно через час, ему нужна ванна. Тебе тоже не помешает душ, — ответил он, ставя бутылку и потирая Итану спину. Не смотря на то, что его не было рядом в течение пяти месяцев, он точно знал, что делает.
Кивнув, я сняла топ, и он ахнул, прежде чем громко сглотнуть. Он трахал меня глазами, держа нашего сына на руках. Но опять же, разве это не то, чего я хотела? То, что мы стали родителями, не сделало нас менее сексуальными.
— Пожалуйста, просто уйди, Мел, я не могу так на тебя смотреть… Когда со мной пятимесячный убийца удовольствия, — Он почти застонал.
— Извращенец, — хихикнула я.
— Ты делаешь меня таким. — Он подмигнул.
Закатив глаза, я пошла в ванную, и, кажется, в десятый раз с момента пробуждения, мои пальцы на ногах подогнулись. Я чувствовала себя такой простой, как обычная жена, выполняющая свои супружеские обязанности. Я полностью разделась после того, как наполнила ванну чуть теплой водой и добавила небольшое количество детского средства для умывания. Я скользнула внутрь и расслабилась на несколько минут, прежде чем позвала Лиама.
— Я готова в любое время, — крикнула я.
Ему потребовалось всего мгновение, чтобы привести Итана, который теперь был обнажен по пояс и извивался в его руках. Я посмотрела на Лиама, который явно пытался не пялиться на меня.
— Ты уверена, что нам не нужна какой-нибудь стойка или что-то в этом роде… — Он замолчал, очевидно, отказавшись от борьбы с самим собой, и открыто уставился на меня.
— Иди сюда, малыш, — сказала я, когда потянулась к Итану. Положив его себе на грудь, я осторожно полила воду ему на спину.