Американские дикари

МакЭвой Дж. Дж.

— АХ! — закричал Скутер, борясь со стулом. — Ты никудышный гребаный лжец! Будь ты проклят к черту! Вы больные гребаные ублюдки!

— Вау, он действительно любил ее, — сказал я, жалея, что не помучил ее сильнее.

— Он отвратителен, — пробормотала Мел. — Я не должна говорить тебе, что произойдет, если ты когда-нибудь подумаешь…

— Я знаю, — хихикнул я, бросая нож на землю.

Я вытащил свой собственный пистолет и выстрелил его жене в сердце, довершив горе, которое он причинил. Это разбудило его, и он

начал бороться со своими оковами, тщетно пытаясь дотянуться до нее, когда она истекала кровью рядом с ним. Ее кровь хлынула наружу, посылая горячие брызги ему в лицо. К счастью для меня, я оставался на достаточно безопасном расстоянии, чтобы избежать ответного всплеска, и я просто смотрел, как она умирала.

— Ты знаешь, я всегда видел этот конец, — спокойно сказал я ему, когда он заплакал. Взяв свой кастет, я отвел кулак назад, прежде чем врезать ему по лицу.

— На самом деле, я предупреждал тебя, — вздохнул я, когда услышала тошнотворный хлопок из его носа.

— Ты пришел за моей семьей. — Медь моих костяшек соприкоснулась с его зубами, и он закашлялся, поскольку они, несомненно, застряли у него в горле.

Я держал его залитое кровью лицо, проверяя, остались ли какие-нибудь кости, которые я еще не сломал….

— Из-за тебя меня отправили в тюрьму, — снова вздохну я, вытирая его кровь со своих рук об его рубашку. Отступив еще раз, я ударил и почувствовал, как его челюсть хрустнула от огромной силы моего удара. — Но все в порядке, потому что я пережил это… сейчас. — Оглядев его, как будто он был прекрасной картиной, Мел прошла вперед, прежде чем облить тела бензином.

Он выкашлял несколько зубов, когда ему стало трудно дышать.

— Какие-нибудь последние слова, офицер? — Спросил я его.

Все, что он мог сделать, это с трудом дышать.

— Думаю, что нет. Забавно, учитывая, что тебе было что сказать в суде. — Это не имело значения, с него хватит. Он был просто первым из многих, кому придется заплатить эту цену.

Я вышел из комнаты, потому что ненавидел запах бензина. Ни Мел, ни я ничего не сказали, когда мы вернулись, чтобы навестить Роя и идиотов, которые все еще нарезали бесполезный продукт. Монте, Федель, а теперь и Кейн стояли у выходов, и их оружие было хорошо видно.

— Похоже, что у меня больше нет здесь дел, — заявил я, направляясь обратно к выходу, который вел вниз к парадной лестнице.

— Клянусь своей жизнью, Каллахан, я отплачу за все, — крикнул Рой, опираясь на руку обнаженной женщины, чтобы встать.

Было ясно, что он переборщил с нашим продуктом за то время, пока нас не было.

— О нет, — ухмыльнулась Мел, указывая между нами двумя. — Мы здесь закончили. Ты…ну, ты только что закончил.

— Убейте их и сожгите это место дотла. — Скомандовал я. И прежде чем они успели моргнуть или даже убежать, Монте, Федель и Кейн разрядили

в них свои обоймы, не забыв дважды выстрелить в головы.

МЕЛОДИ

Мы сидели в красивой закусочной, примерно в миле от старого отеля, и смотрели, как он горит. Была вызвана пожарная команда, но они, очевидно, сочли, что лучше позволить зданию благополучно сгореть. В закусочной, кроме нас, больше никого не было, однако она все равно должна была открыться только через час.

— Ты думаешь, мы пироманьяки? — Я хихикнула, глядя на поднимающийся дым, окрашивающий небо в разные оттенки серого.

— Вовсе нет. У пожаров, которые мы разводим, есть свои цели, — ответил он, нарезая лежащие перед ним сосиски.

— Верно, — сказала я, потянувшись за своим телефоном. Я хотела проведать Итана.

— Никаких телефонов. — Лиам взглянул на устройство в моих руках.

— Ты забавный. — Я усмехнулась, когда вошла в систему и увидела, что Итан сидел с Седриком и Эвелин, последняя что-то читала…Я боролась с желанием улыбнуться, и когда я подняла глаза, я заметила, что Лиам выглядывал из-за моего плеча, чтобы увидеть их.

— Ага, никаких телефонов, — передразнила я. — Я вижу, что ты делаешь, Каллахан.

— И что же это такое, что я делаю? — спросил он из-за своей кофейной чашки.

Я махнула рукой в сторону разложенных перед нами тостов, вафель, сосисок и яиц, и его бровь приподнялась, когда ухмылка расползлась по его лицу.

— Да ладно, ты пытаешься затащить меня на свидание.

— Нет. Это поздний завтрак. Я был голоден. — Чтобы доказать свою точку зрения, он взял ломтик французского тоста и откусил.

— Каллахан…

— Когда я приглашу тебя на свидание, Мелоди, там будут танцы, лучшее вино в стране и еда по смехотворно завышенным ценам, — ответил он.

— Я не понимаю твоей одержимости романтикой. Как будто ты дитя любви «Войны и Мира», — пробормотала я, прежде чем откусить яблоко.

— Что ты имеешь против романтики?

— Ничего. Она прекрасна, когда направлена не на меня. Я с пониманием отношусь к любви, но для этого не нужно покупать цветы и шоколадки…

— Ты ведь знаешь, что любовь и романтика — синонимы, верно?

— Нет, они не…

— И ты осознаешь, что то, что ты сделал для меня сегодня, было романтично, верно?

Я медленно сглатываю, не уверенная, как ответить, и он понял, что переиграл меня. Откинувшись назад, он задумчиво скрестил руки на груди.

— Почему ты это сделала?

— Я не знаю, я думала, тебе это нужно или, по крайней мере, хотелось… — Пробормотала я, потянувшись за своим чаем. Мне не нравилось, к чему это клонится.

— И тебе было приятно это делать?

О Боже, неужели он должен тянуть с этим?

— Да, прекрасно. Я была счастлива, что ты был счастлив. Ты можешь просто сказать, что ты имеешь в виду сейчас?