Американский доктор из России, или история успеха

Голяховский Владимир Юльевич

Но даже из самого глубокого ущелья все-таки можно иногда увидеть клочок голубого неба. И так уж случилось, что однажды кто-то из скалитян смотрел на далекое небо в вышине, а там

На прекрасном лазурном фоне, Отражая лучи золотого солнца, Тонкой нитью сверкала едва заметная паутинка; Она висела над Океаном людской истории, Где бушуют волны человеческих судеб, И

вела она с Острова Скалы на Остров Равнины.

И вот некоторые из скалитян, изловчившись, уцепились за ту спасительную паутинку и добрались по ней до острова Равнины. Впервые в жизни свободно став обеими ногами на землю, скалитяне испытывали легкое головокружение. Островитяне улыбались вновь прибывшим: «Хэлло!» — и куда-то бежали по своим многочисленным делам. Некоторые из них останавливались возле новичков, подпирали их сбоку и весело спрашивали:

— Почему вы сбежали с вашего острова?

Скалитяне обожали жаловаться и вспоминать, вспоминать и жаловаться:

— Плохо нам там было, ой как плохо! Правители заставляли нас висеть вверх ногами. Вы даже не представляете, как это ужасно!..

— Действительно? — удивлялись островитяне. — Почему же вы не столкнули правителей с Вершины?

— Мы их очень боялись. Они такие сердитые — не дай бог даже глянуть снизу на их Вершину, сразу сошлют в такое глубокое ущелье, что оттуда никто не возвращался.

— Зачем же вы себе выбирали таких правителей?

— Мы их не выбирали, они сами себя назначали.

— Но ведь вы же кричали им: «Ура-а-а!» Мы сами слышали.

— Да, кричали. Но мы кричали «Ура-а-а!» со страху.

— Действительно? Разве можно кричать «Ура-а-а!» со страху?

— Э, да вы совсем жизни не знаете, — объясняли скалитяне. — Если всю жизнь висишь вверх ногами, то вообще все делаешь со страху.

Островитяне и вправду не знали этого. Поэтому они только вежливо улыбались, еще раз говорили свое: «Действительно?» — и убегали по многочисленным делам. Те из них, кто был полюбопытнее, расспрашивали:

— Ну, а было в вашей перевернутой жизни что-нибудь хорошее?

Скалитяне не задумываясь отвечали:

— Наши задушевные беседы! — И они закатывали в восторге глаза. — Бывало, мы собирались у кого-нибудь на кухоньке, таком крохотном уступе, где повернуться нельзя, так что висели, крепко вцепившись друг в друга. И пили водку, пили и все говорили, говорили, до самого утра.

— О чем же вы так много говорили?

— Главным образом ругали правителей на Вершине. Только шопотом, чтобы они не могли услышать.

— Как же они могли услышать, если вы — шопотом?

— Да вы совсем жизни не знаете! Ведь на Скале в каждой компании есть свой стукач.

— А это что такое?

— А вот что: бывало, кто-нибудь расскажет анекдот смешной про правителей, ну, все захихикают, конечно, а стукач тут же незаметно стучит условным стуком по Скале, правителям доносит. К утру уже нет ни того рассказчика, ни тех, кто хихикал, — всех в ущелье сбросили.

Островитяне

изумленно говорили:

— Действительно?

А скалитяне их спрашивали:

— Вот у вас тут как друг на друга доносят?

— У нас это бизнес журналистов — они обо всех сплетничают. А особенно — о нашем правительстве.

— Что?! О правительстве?! — ужасались скалитяне. — Наверное, совсем шепотом?

— Ну нет! Чем громче они расскажут какой-нибудь анекдот про правительство, тем больше им заплатят.

— Как?! За это еще и деньги платят? И никуда их не сбрасывают?

— Куда же сбрасывать? У нас ведь Равнина.

— Ах, да, мы и забыли, что у вас все по-другому. Вот вы о чем между собой задушевно беседуете?

— А мы вообще не беседуем: ни к чему, да и некогда — каждый делает свой бизнес. Чего тут обсуждать? Бизнес есть бизнес, — говорили островитяне.

— Нет, — возражали скалитяне, — по-нашему, по-скалитянски, в задушевных беседах есть человечность, способность сопереживать горю.

— А по-нашему, по-островитянски, человечность — в умении делать бизнес и радоваться жизни.

И они убегали по своим многочисленным делам. Уж они-то твердо держались на ногах на своей Равнине.

Скалитяне же, покачиваясь, глядели им вслед и говорили:

— Странные люди: совсем они жизни не знают. Наверное, у них мозги перевернутые…

А потом Проходили годы,

И потомки скалитян становились островитянами,

И сами делали бизнес и радовались жизни по-островитянски.

Иногда на остров Равнины прилетали запоздалые скалитяне,

Теперь они это делали без труда и страха:

Вместо той спасительной тонкой паутинки —

Садись на Скале на ковер-самолет и на Равнине высаживайся.

— Ну, как там, на Скале? — спрашивали их старожилы. — Все висите вверх ногами?

— Что вы, еще хуже! — восклицали вновь прибывшие. — Вы теперешнюю скалитянскую жизнь даже представить себе не можете: мы и висеть не висим, и стоять не стоим, а болтаемся в подвешенном состоянии.

— Почему в подвешенном?

— Так ведь уцепиться не за что стало.

— Как то есть — не за что?

— Правители хотели Скалу перестроить на манер Равнины, только не получилось у них.

— Почему не получилось?

— Всю Скалу до последнего камешка разворовали. Сидят на Вершине: и воруют, воруют.

— Ну, а вам чем теперь хуже?

— Раньше нам хоть зарплату платили за то, что висим, а теперь ничего не платят. В воздухе парим, воздухом и питаемся.

— Куда же ваши правители смотрят? Они ведь теперь у вас новые.

— Какие там новые!.. Вывески только поменяли: мы, мол, не те, что раньше были, а те, что никогда вовсе и не были.

— А что они делают?

— Они-то? Обещают. Залезет один на Вершину, наобещает с три короба, потом другой залезет и тоже наобещает. А сами тайком Скалу распродают по камешкам. Сами богатеют и еще развели себе помощников скоробогатеньких. Мы их «новыми скалитянами» называем.