Американский герой
Шрифт:
— Я ничего не подстраивала, — парирует Джекки. Конечно, она ничего не подстраивала. Она старалась, чтобы все было как можно лучше. Просто ее мужа было необходимо проучить. Если бы он был внимателен, ничего бы этого не произошло. Так ему и надо.
— Ты даже не хочешь, черт побери, понять…
— Следи за своим языком в присутствии ребенка!
— Рыбенка… — передразнивает ее Бигл.
— Как ты отвратителен! — огрызается она.
Дилан начинает соскребать с пола индейку, которая уже прилипла к густой черной массе, в которую иногда превращается сода. Она отрывается вместе с прилипшими к ней непонятными
— Так я и знала! — восклицает Джекки, пытаясь вытащить эту гадость изо рта сына. — Я знала, что ты даже не почешешься все это убрать!
— Убрать?
— Да! Убрать остатки бутерброда. Я что тебе, прислуга?! Кто, интересно, это должен был убрать?
И тут Бигл понимает, что он, еле пережив падение, а потом ругательства со стороны игрока, еще должен был думать о бутерброде, размазанном по полу.
— Я… я… — заикаясь, начинает он.
— Потому что я женщина, а ты мужчина. Я умею самостоятельно зарабатывать и не собираюсь становиться для тебя домашней хозяйкой.
— Что происходит? — в полуобморочном состоянии спрашивает Бигл.
— Я тебе объясню, что происходит! Твой сын поедает грязное дерьмо, которое он соскреб с пола общественного стадиона. Пол общественного туалета, и то, наверно, чище. А ты даже не обращаешь внимания!
— Джекки, заткнись! — говорит Бигл.
— Нет, не заткнусь.
— Ну еще бы. Ты же просто не способна на это.
— Может быть, сам заткнешься?
И они ввязываются в классическую семейную склоку, мало чем отличаясь от обычных людей, не обладающих ни их славой, ни их богатством. Наконец Джекки хватает сына и ключи от машины и выходит вон, оставляя Бигла там, где ему вовсе не хочется быть.
Какое облегчение! Он предпочитает остаться на месте, чтобы, не дай бог, случайно не встретиться с ней снова. А ведь считается вроде, что бейсбол оказывает на зрителей терапевтическое воздействие.
Ничего подобного. Он разворачивает сэндвич не уничтоженный Диланом. На вкус довольно странно, но вполне съедобно. Он оглядывается по сторонам — тысячи людей наблюдают за происходящим на поле. Человек в соседней ложе, похоже просто счастлив. Он курит большую сигару и совершенно не стыдится того, что табак доставляет ему удовольствие. Более того, хоть он и находится на стадионе, он еще и слушает трансляцию матча по радио. Его зовут Табби Бейлис. Он, бывший агент Администрации по контролю за применением закона о наркотиках, торговал конфискованными наркотиками и прикарманивал деньги дилеров. После чего удачно вложился в плантации сахарного тростника на Гавайях. Из которых японский предприниматель создал поля для гольфа в пятнадцать, шестнадцать и семнадцать лунок.
— Можно, я вас кое о чем спрошу? — говорит Бигл.
— Валяй, — отвечает Табби.
На самом деле Бигл хочет узнать у него секрет счастья. Но он задает другой вопрос:
— Как это получается, что люди начинают любить бейсбол? Как это происходит? Я кинорежиссер и всегда стараюсь насытить фильмы действием, которое все нарастает, разрешаясь в самом финале. Чтобы было ритмичное, поступательное движение. И вдруг… — он указывает на поле, — вот это. Я этого не понимаю.
Табби выпускает изо рта пару густых колец дыма и принимает
— Ах, бейсбол, — говорит он. — Бейсбол не предполагает действий. Это игра возможностей и скрытой энергии. Когда-то я был полицейским. Когда работаешь в полиции, приходится тратить массу времени на ожидание и наблюдение. Постоянно изобретаешь ходы, надеясь застать жертву в таком положении, когда ты сможешь на нее наброситься. Ты когда-нибудь увлекался охотой?
— Нет, — отвечает Бигл.
— Да, ты не похож на человека, способного на убийство. Хотя кто знает, — пожимает плечами Табби. — В любом случае — будь то дичь или человек, — когда ты врываешься к какому-нибудь мексиканцу, у тебя огромный прилив адреналина. Но это не главное. Точно так же никогда не стремишься к оргазму, занимаясь любовью. Средненький я философ, правда? Хочешь сигару?
— Конечно, — отвечает Бигл. Он не курильщик, но сейчас ему кажется, что если Будда любил табак, то, может быть, действительно в нем заключен секрет счастья.
Табби вынимает из кармана сигару и передает ее через ограждение Биглу.
— Так вот, относительно возможностей. Потенции к действию. Пойдет ли она с тобой или надерется и останется — что она выберет? Ты находишься в постоянном движении, и она находится в постоянном движении… — он делает круговое движение руками так, что они скользят друг вокруг друга как два хищника.
Бигл снимает с сигары целлофан. Она невероятно напоминает фаллос и не может не вызвать у него восхищения, ибо своим он похвастаться не может.
Табби достает из кармана большую кухонную спичку с красно-белой головкой.
— Терпеть не могу бутан.
И зажигает ее о ноготь. Она вспыхивает, распространяя вокруг себя добрый старый запах серы и напоминая о преисподней. Табби перегибается через перегородку и протягивает ее Биглу.
— Вот почему люди перестают трахаться после свадьбы, — говорит он. — Потому что все дело не в результате, а в предчувствии и возможностях. Вот и бейсбол — это игра предчувствий и возможностей.
Бигл вбирает дым в легкие. У него сочный и в то же время отталкивающий вкус. Однако сама поза с сигарой в руке настолько кинематографична, что уже одно это доставляет удовольствие. Постепенно он начинает расслабляться, и у него возникает чувство мужского братства. Только глянь, чем там мальчики занимаются на задворках.
— Хороший комментатор, — замечает Табби и увеличивает громкость. — Вот послушай. Игрок на второй базе находится в выгодном положении, игрок с битой ограничен основной базой, счет два — один, лучше бы ему не вставать за подающим, если он останется впереди, то тот сможет его достать — это хороший питчер.
Табби выдувает кольцо дыма.
— Усек?
Бигл, слегка одурманенный табачным дымом, тоже пытается выдуть колечко. Но у него не очень-то получается.
— Нет, — отвечает он.
— Когда счет будет один — два, подающему придется делать срезку. Его потенциальные возможности изменятся. Когда подающий будет бросать мяч, он окажется сзади. И тогда игрок с битой сможет тоже немного отступить, и у него появится выбор. Подающему же придется быть более точным и метким, иначе он рискует получить пробежку. Чувствуешь, как меняются потенциальные возможности?