Американский Голиаф
Шрифт:
– В расход обоих, – ответил Костомол. – Шкуры домой мамашам.
– За что? Они выполнили договор. На следующий четверг мы записали Барса в Филадельфии. И место хорошее.
– В Филадельфии? Ладно, черт с ним. Пусть дерется а после ведите ко мне. Бешеный негритос будет у меня собачкой.
Костомол встал и зашагал сквозь толпу. Почувствовав на плече чью-то руку, он повернулся в противоположную сторону и влепил тычка Барнаби Раку.
– Oy! – складываясь, простонал Барнаби.
– Будете знать, что меня нельзя трогать, – объяснил Костомол.
– Я всего лишь хотел
– Мы знакомы?
– Барнаби Рак из «Горна».
– Ага. Из «Горна». Вы обо мне писали. Но если вы собрались писать о Джо Секире, забудьте. Хватит с него спортивных страниц, других не надо. Сами знаете, как это бывает.
– Никаких проблем, – сказал Барнаби. – Мне сказали, что вы здесь будете, вот я и пришел.
– В этом моя беда. Слишком легко нахожусь. Нужно менять привычки. Значит, вы меня нашли. Что дальше?
– Можно, я закажу вам чего-нибудь выпить?
– Конечно, Барни. Может, я даже выпью то, что вы закажете.
В «Пабе у Лиффи» Барнаби сел напротив Костомола Брайана и присосался к бурбону.
– Я сделал одну вещь, – сказал он. – Хочу извиниться.
– Что вы сделали? Неправильно написали мое имя?
– Дурацкая история, – сказал Барнаби.
Он поведал Костомолу об Анжелике Халл и страховом полисе «Справедливых».
– Вы подписались моим именем? Я польщен, – ответил Костомол. – Эта дама, должно быть, настоящая конфетка. Если приедет в Нью-Йорк, познакомьте меня с ней.
– Я не имел права играть вашей жизнью, – сказал Барнаби.
– Когда надумаете трахаться в следующий раз, подписывайтесь моим именем сколько угодно, Барни, – вы играете своей жизнью, а не моей. Я дважды помочусь на вашу могилу. Или вы думали, что Костомола Брайана пора закапывать?
– Я вообще не так много думал, – сказал Барнаби. – Поддался глупому импульсу. Просто хотел вам сказать, что закрою полис через месяц, как только наступит срок выплаты.
– Ну-ну, платите дальше, если хотите, – возразил Костомол. – Правда, деньги можно потратить и получше. Скажите мне одну вещь.
– Какую?
– С чего вы надумали исповедоваться? Я разве поп? Ваше счастье, что мне понравилась ваша писанина.
– Трудно объяснить. Может, совесть замучила.
– Примите слабительное. И ответьте еще на один вопрос.
– Какой?
– Вы ставили на черного? Есть у меня такое подозрение, что вы поставили на черного.
– Вообще-то да, – ответил Барнаби.
– Я буду жить вечно, – пообещал Костомол Брайан.
Сиракьюс, Нью-Йорк, 30 ноября 1869 года
Карл Ф. Отто наблюдал за тем, как Амос Арбутнот, эсквайр, осматривает Титана, еще воняющего кислотой и чернилами кальмара.
– Больше всего возни вышло с палкой, – сказал Отто. – Пришлось импровизировать, раз уж нельзя заглянуть под флаг. Поговаривают, будто некий сумасшедший семит из Кардиффа отколол ему кусок хрена, – что тут скажешь, этот деревенский народ до сих пор верит в колдуний и фей. Пришлось звать на помощь здравый смысл и познания в анатомии.
– У меня нет претензий к фаллосу, – ответил Арбутнот. – Он тверд
54
Генри Берг(1811–1888) – основатель в 1866 г. и президент американского Общества защиты животных.
– Запах выветрится через несколько дней. Краски и химикаты способны состарить и придать подлинность любому идиотизму. Не завидуйте моей работе. Я всю неделю блевал в корыто.
– Что еще осталось?
– Не много. Добавить рябин на лоб и замазать красным вокруг носа и глаз, как у истинного исполина.
– Займитесь этим, – сказал Арбутнот. – И запомните, пожалуйста, мистер Отто, Титан и есть истинный исполин.
– Запомню. К концу недели его можно паковать в ящик, вешать бирку «Индейская керамика» и так отправлять. Скажите, мистер Арбутнот, вы собираетесь присутствовать на этом «часе решения»? Забавнее всего, что именно мне они поручили высверлить кусок черепа у своей окаменелости. Если у этих гениев есть глаза, они весьма скоро увидят, что их Голиаф не более чем кусок простого гипса.
– Спокойнее, мистер Отто. По некоторым причинам нам небезразлично, что они там увидят, и мы надеемся, они увидят нечто большее, нежели камень. И что бы они там ни увидели или ни сказали, мы готовы предложить тем же гениям провести аналогичные испытания также и на нашем экземпляре, В его голове эксперты обнаружат человеческую кость и кристаллический порошок, что явится доводом в пользу человеческой окаменелости.
– Так вот для чего столько трудов.
– Ф. Т. Барнум – мастер упреждающих маневров. Его девиз – «Используй любую возможность». В данном случае в дело пойдет все. Не должно остаться ни единого сомнения в том, что Титан – человек. На труп публика повалит куда резвее, чем на Сфинкса.
– Ньюйоркцы достойны своей репутации, – заметил Отто. – Я говорю это со всем уважением. С вами приятно вести дела.
– Как и с вами, сэр. Не часто встретишь талантливого художника, не обделенного практической сметкой.
– Твердый гранит. – Отто постучал себя по черепу.
– Нет нужды напоминать, что наш договор должен храниться в строгом секрете. Станет истинным бедствием, если, поддавшись вполне понятному искушению, вы решите похвастать столь прекрасным результатом. Это опасно для всех заинтересованных лиц, а для вас в особенности. Мистер Барнум – рациональный человек, но, если ему перечат либо его обманывают, сей характер быстро меняется. Наблюдать за этим тяжело. Человек теряет всякое самообладание.