Американский ниндзя 1-2
Шрифт:
Джо строить гипотезы не любил: ему было проще «работать» с конкретными обстоятельствами, не размышляя над их происхождением и последствиями. Главное — поступать по совести, а остальное — будь что будет…
Джексон, тоже практик, делать этого просто не умел.
— Мы не знаем, сэр…
Дикий Билл в досаде цокнул языком.
«Впрочем, — подумал он спустя секунду, — разве это не доказательство, что ребята не врут? Тот, кто рассказывает сказки, обычно очень логичен: ему надо изначально позаботиться о том, чтобы его фантазии звучали достоверно».
— Ну
— Сэр, — шагнул вперед Джо. Колебания капитана были ему очень понятны: если бы не собственный опыт, Джо и сам вряд ли доверился бы чужим сообщениям такого рода. — Дайте нам еще несколько дней — мы наверняка выясним что-нибудь. К послу лучше обращаться, когда у нас на руках будут доказательства.
— Вы думаете? — усмехнулся Дикий Билл.
Он снова был готов поверить Джо — хотя бы потому, что эта мысль совпадала с его собственной.
— У нас есть… — Джо немного запнулся. Зная преданность капитана своим пехотинцам, было бы очень неосторожно упоминать, что кто-то из них замешан в этой темной истории: даже намек на это способен будет разрушить начавшееся было взаимопонимание, — …наводка, сэр.
— Да? — выражение лица капитана сообщило о том, что он ждет продолжения.
Джексон нетерпеливо подтолкнул Джо рукой: объясни ему.
Джо взглядом попросил его помолчать.
Дикий Билл снова слегка нахмурился: вот эта игра в молчанку ему уже не нравилась. Он считал, что имеет право рассчитывать на откровенность рейнджеров: раз уж он согласился принять на веру их дикое заявление насчет японцев, им нечего было скрывать, если они не собираются присвоить себе все лавры. А вот выскочек, индивидуалистов, думающих не столько о деле, сколько о коллекционировании заслуг, Вудворт не терпел.
«Ладно, не торопись их обвинять, — одернул он себя. — Дай им время. Несколько дней погоды не сделают, главное — чтобы люди перестали пропадать. Если они прищучат эту японскую или какую там еще банду — это будет важней твоей личной неприязни».
— Ну хорошо, — сказал он вслух, окончательно убедившись, что объяснений по поводу наводки ему так и не дождаться. — Я вам даю неделю. Но мне это не нравится.
Он замолчал, что дало возможность сержанту подойти поближе и уставиться на Джо с ехидной улыбкой.
Не выдержав его взгляда, Джо повторил вслух:
— Они были там.
— Кто? — оскалился тот.
— Сержант… — Дикий Билл убрал ноги со стола и встал.
— Ниндзя, — повторил Джексон.
Улыбка на лице сержанта превратилась в ее антипод — уголки губ изогнулись книзу и дернулись.
— В задницу! — гаркнул он и добавил уже тише и ехиднее, глядя, как вытянулись на его крик рейнджеры: — Ребята, вы были на Мэнгроу Айленде, — он глядел на Джо почти гипнотическим взглядом, — и забавлялись там с какими-то местными девочками. Правильно, да? — он говорил это с такой уверенностью, что Джексон, по крайней мере, был готов поверить, что так
Так вот, может быть, в армии это вам с рук и сойдет, но здесь — нет. Ясно?
Сержант торжествовал, сержант был на высоте, сержант гордился тем, что вывел лгунов и нарушителей на чистую воду. И лишь одного он не мог понять: почему ни тени раскаяния не появилось на их «жульнических» лицах.
Ему было и невдомек, что и Джо, и Джексону было попросту не до него — уж слишком озабочены они были своими делами.
Том замер напротив двери, за которой происходил разговор, и прикусил губу.
Говорили о нем. Наверняка о нем: иначе для чего бы понадобилось выставлять его за дверь? Правда, капитан выпроводил не только его, но и Чарли с Бергом, и они тоже стояли неподалеку, видно поджидая рейнджеров, но ведь капитан мог не знать его имени — имени предателя… Так или иначе, речь шла о нем.
Тому было тошно и хотелось умереть — всерьез, не ради красивого словца. Легко ли сознавать, что кто-то в этот самый момент говорит о твоей тайне, тем более — о тайне позорной, от которой и так хочется проситься на тот свет.
В том, что Джо его «вычислил», Том не сомневался: то, что катер завелся сразу, достаточно красноречиво свидетельствовало о его разоблачении. И, естественно, Джо не станет его покрывать…
Том с тоской посмотрел на дверь, и та словно начала качаться перед его глазами: дурнота приближалась к своему апогею. В такие минуты человеку в пору выть волком и кататься по земле. Еще немного, и Том сделал бы это — лишь страх выдать себя прежде, чем разоблачение придет извне, удерживал его от подобной выходки. Что скажут стоящие рядом
Чарли и Берг? А остальные ребята, с которыми Том сжился и свыкся? Кто из них сможет понять его боль? Да и поняв — простят ли…
Комок тяжести заворочался в его горле, перекрывая дыхание. Нет, не поймут, не простят… Нет у них такого права — миловать предателя, продававшего их друзей, — таких же, как и он сам, как они сами… Действительно, лучше провалиться сквозь землю, чем увидеть их осуждающие глаза. Тут не оправдаешься тем, что подставлял под удар новичков, людей малознакомых, таких, которые не успевали войти в его жизнь, про которых можно было сказать себе: таковых не существовало — и успокоиться, обмануть свою совесть.
Свою…
Тому стало жарко, дверь уже не качалась — плавала перед глазами, тихое бубнение голосов из-за нее сливалось в гул, в котором Том различал только повторяющееся: «предатель… предатель… предатель..»
Том закрыл лицо руками — и они стали мокрыми от холодного пота, оглянулся, выпячивая одуревшие, как у наркомана, глаза и чуть не вскрикнул: ему показалось вдруг, что Чарли глядит на него с упреком.
«Знают… — остолбенел он. — Они уже все знают!»
От прикушенной губы по подбородку заструилась кровь, в ушах зазвенело, но и сквозь звон слово «предатель» продолжало звучать.