Американский Шерлок Холмс
Шрифт:
Освобождает от оков!»…
— Однако, довольно. К делу. Я сейчас посылаю Патси.
— Ты побудешь здесь, до прихода коронера? — осведомился Мак-Глусски. — Я с удовольствием остался бы, но не могу: должен отправляться в управление. Впрочем, все, что нужно, мы осмотрели.
— Да, и все-таки неизвестно, что может выясниться при осмотре трупов.
— Весьма возможно, — согласился Джордж. — Знаешь что, Ник: после посещения дома коронером, приходи ко мне;
— Непременно приду.
— Тогда, до свидания, — откланялся Мак-Глусски. — Жду тебя. Приходи скорее.
Однако сыщику пришлось увидеть своего друга не так скоро, как он ожидал: обстоятельства сложились иначе.
Мак-Глусски был буквально завален работой, а коронер, вместе с Картером, нашли столько интересных и нужных мелочей, что следователь пришел в восторг от предстоящего ему торжества, в наступлении которого он не сомневался, зная, что бок о бок с ним работает сам знаменитый Ник Картер.
Было уже около шести часов вечера, когда трупы убитых вынесли из дома на Медисон-авеню, а само здание поручили охране нескольких полисменов.
Только в девять часов сыщик вместе с коронером, появились в кабинете инспектора полиции и заняли места около письменного стола…
— Я думаю, сэр, — обратился Мак-Глусски к следователю, — что мой друг рассказал вам, что мы еще до вас осмотрели место преступления… Мы не известили вас тотчас же и…
— Я понимаю, — кивнул головою коронер.
— Мы с Ником, — продолжал инспектор, — более или менее опытны в таких делах, а потому и полагали, что своим осмотром поможем вам напасть на след преступников. Само собою понятно, что ни у одного из нас не было ни малейшего намерения отнимать у вас славы открытия следов или, тем более, ронять ваш престиж. Нет, мы просто хотели прийти вам на помощь.
— Полноте, полноте, — замахал руками коронер. — Я прекрасно знаю все и от всей души благодарен вам за помощь.
— Дальше, — пояснил Мак-Глусски, — Ник сказал вам, вероятно, и о том, что мы ничего не изменили ни в обстановке комнаты, ни в положении трупов.
— Это и без того было видно, — послышался ответ.
— Прекрасно, — хлопнул инспектор ладонью по кипе бумаг, лежавших на столе. — Вообразите себе, что вы пригласили нас для допроса в качестве свидетелей и проверяйте каждое наше показание возможно тщательнее, чтобы безошибочно взвесить его значение. Когда затем дело дойдет до суда, вам достаточно будет подробно передать все существенное из нашей сегодняшней беседы, чтобы дать верную картину происшедшего в домена Мэдисон-авеню.
— Вы согласны? — спросил сыщик, подождав, некоторое время ответа коронера.
— Я считаю себя вашим крупным должником, господа, — серьезно проговорил следователь. — С помощью
— Ну, это еще неизвестно, — недоверчиво покачал головою Мак-Глусски. — Я, например, про себя могу сказать: «ничего в волнах не видно»…
— Пожалуй, я присоединяюсь к тебе, — заметил Ник.
— Без сомнения, вы уже переговорили друг с другом о деле и составили себе некоторую картину, — догадался коронер.
— Наоборот. Мы не перемолвились ни единым словом.
— Как?! — изумился следователь. — Но, ведь, это так естественно: товарищи по профессии всегда обмениваются мнениями на самом месте исследования. Это, наконец, выгоднее.
— Я с этим не согласен! — энергично тряхнул головою сыщик. — У каждого свои методы и важно, чтобы каждый составил себе мнение независимо от другого. Я ничего не знаю о результатах, добытых Джорджем, а он о моих… О его взглядах на дело мне известно столько же, сколько и вам.
— Это, однако, интересно, — протянул коронер.
— Мы часто работаем вместе и всегда поступаем так. Смею вас уверить, что таким образом мы добивались наилучших результатов. Да, по-моему, иначе работать и невозможно.
— Это почему?! — воскликнул следователь.
— Очень просто, — спокойно произнес Ник. — При выяснении тех или иных обстоятельств дела, каждый старается доказать справедливость своей точки зрения… Получается возможность сравнивать, исключать, добавлять, исправлять и т. д. В результате — истина или, по крайней мере, очень близкое приближение к ней… Я думаю, ты, Джордж, готов и на этот раз вести беседу таким же образом?
— Не совсем, — послышался ответ. — На этот раз очень хорошо было, если бы наш друг-коронер взял на себя труд допрашивать нас, как допрашивают обыкновенно свидетелей…
— Согласен, — заявил Картер.
— А вы? — обратился Мак-Глусски к коронеру.
— Весьма охотно.
— Значит, я должен вначале поведать вам все, что имеется у меня в управлении по этому делу. Сейчас я изложу вам сведения из «анналов».
— Что?! Из «анналов?» — переспросил следователь. — Это что еще за пережиток?
— Нет, это не римские анналы, — засмеялся Мак-Глусски. — Анналами я называю особые списки, которые ведутся у меня в управлении о каждом лице, о котором можно предполагать, что оно, так или иначе, но столкнется с полицией: в качестве ли преступника, или его жертвы — это для нас все равно. О таком лице собираются всевозможные справки и полученные таким путем сведения заносятся в особый «личный список»… Совокупность этих листков я и прозвал анналами.
— Ага, — проговорил коронер. — И эти анналы…