Американский Шерлок Холмс
Шрифт:
— Теперь ты все знаешь, — заключил он свой рассказ, — и я попрошу тебя рассказать мне, что ты делал все это время?
— Не стоит и говорить.
— Ты, конечно, сейчас же после приезда в Нью-Йорк поселился в смежной комнате?
— Да, но этим и ограничилась моя работа. Я все это время жил припеваючи и ничего не делал.
— Познакомился ли ты с кем-нибудь?
— Кое с кем, да, но все это ничего не стоит.
— Стало быть, тебе не удалось познакомиться с членами союза «Черной руки»?
— К сожалению, нет, хотя это было бы весьма
— В общем я доволен этим, так как я решил внести некоторые изменения в известные тебе мои планы. Дело в том, что я пришел к убеждению, что тебе не следует пытаться попасть в союз в качестве участника, а что ты должен будешь пасть его жертвой.
— Приятная перспектива, нечего сказать.
— Поэтому ты где-нибудь поблизости откроешь итальянскую банкирскую контору.
— Это звучит более симпатично.
— Затем я дам понять моим приятелям, что ты человек весьма богатый, бросивший свою родину из-за несогласий во взглядах с прокурором, что твое имя Антонио Вольпе служит тебе только псевдонимом, что ты парень покладистый и что из тебя можно будет выжать порядочную сумму.
— Веселые виды на ближайшее будущее, — сухо заметил Дик и прибавил: — А не лучше ли будет, если ты будешь говорить обо мне только хорошее? Ведь члены союза «Черной руки» так или иначе возьмутся за меня. Тогда дело становится безобиднее, и ты можешь сыграть роль преданного друга.
— Пожалуй, это верно. Но я, конечно, лишь весьма неохотно дам согласие на твое убийство.
— Ты просто душа-человек.
— Причем я устрою так, что твое убийство будет возложено на меня, — заявил Ник Картер, улыбаясь. — Я обязательно должен кого-нибудь убить, чтобы заслужить доверие членов общества. Вот почему я и изменил свой план, так как тебя я скорее всего сумею укокошить.
— Великолепно! Быть по сему! — воскликнул Дик, — а члены мафии, конечно, подумают, что ты на самом деле совершил убийство, и потому почтят тебя полным доверием.
— Будем надеяться. Но теперь я должен идти.
— Не придти ли мне совершенно случайно в Атлантический сад?
— Нет, пока не двигайся с места, Дик. Нас еще не должны видеть вместе, — ответил Ник Картер и ушел.
Ровно в половине одиннадцатого Ник Картер вошел со стороны Бовери в большой Атлантический сад.
Как всегда по субботам, ресторан был переполнен, и сыщику стоило большого труда получить отдельный столик.
Ему было нелегко удержать этот столик исключительно за собой, так как масса прибывающих гостей домогалась присесть к нему.
Около четверти двенадцатого в зал вошли кавалер с дамой. Они направились прямо к тому столику, за которым сидел Ник Картер, и присели к нему, не спросив даже разрешения.
Так как сыщику не было поручено задать пришедшим какой-либо вопрос и таким образом удостоверить их личность, то он решил до поры до времени не обращать на них никакого внимания и предоставить им начать переговоры. Он нисколько не сомневался в том, что это была именно та чета, которую имел в виду
Спустя несколько времени кавалер встал и ушел так тихо и незаметно, что даже Ник Картер обратил на это внимание лишь тогда, когда он уже подходил к выходу из зала.
Дама осталась на своем месте.
Она была красавица, каких мало, и своим страстным, южным лицом напоминала только что распустившийся пышный цветок граната.
Ник Картер еще думал над тем, как теперь быть, как вдруг заметил, что на него устремились ее черные глаза.
— Давно ли вы уже находитесь в этой стране, мистер Спада? — спросила она.
Стало быть — пароль. Ник Картер немедленно ответил:
— Для меня существует одна только страна, все мои помыслы постоянно там.
— Вы говорите об Италии?
— Именно, об Италии.
Беседа прекратилась.
Но Ник Картер взглянул на большие стенные часы, на которых было без десяти двенадцать, и произнес:
— Не пора ли нам уходить?
— А куда вы еще собираетесь в столь поздний час?
— Я условился быть в определенном месте.
— Ах, вы условились быть в определенном месте, — как-то машинально повторила она.
Хотя они теперь уже обменялись условленными репликами, прелестная незнакомка все еще не собиралась уходить. Она не вставала с места и устремила на Ника Картера свои большие, черные глаза с выражением, смысл которого сыщик не мог разгадать. Взгляд ее выражал бесконечную печаль и горе. Ему даже казалось, что она хотела сообщить ему нечто весьма и весьма важное.
Наконец она собралась с духом, перегнулась через стол и шепнула Нику Картеру.
— Известно ли вам, что вы затеваете и куда я должна проводить вас?
— Я знаю только то, что я должен встретиться с вами здесь, а затем без рассуждений довериться вам, — ответил Ник Картер.
— Неужели, — настойчиво продолжала молодая женщина, — вас не предостерегает внутренний голос, не говорит вам, чтобы вы не подвергались ожидающей вас опасности?
— Нет! Да я, говоря правду, и не задумывался над этим, — спокойно возразил сыщик.
— Вы не доверяете мне? Сознайтесь.
— Рассудок велит относится к каждому человеку с недоверием, пока можно будет убедиться, что доверие не будет обмануто, — уклончиво ответил сыщик.
Она взглянула на стенные часы.
— У нас есть еще несколько минут времени, — шепнула она, — как бы я хотела, чтобы вы мне поверили. Как бы я хотела быть вашим другом.
— Почему бы нам и не подружиться? — ответил Ник Картер, пожимая плечами.
— Я нисколько не в обиде на вашу неотзывчивость, так как вы, конечно, должны предполагать, что я испытываю вас, как это уже делал сегодня Меркодатти.
— А если я на самом деле так предполагаю? Что вы тогда сделаете?
— Что-то такое в вас производит на меня впечатление, что я так искренно хочу вам помочь, но… — впрочем тише. Надо уходить.