Американский снайпер
Шрифт:
У этой истории имеется небольшой пролог.
Дом, из которого удалось выпрыгнуть нашим беглецам, был у нас в эту ночь третьим по счету. Я привел парней к первому. Мы изготовились ворваться внутрь, когда старший офицер вдруг громко сказал:
«Что-то не так. Я не понимаю».
Я вытянул шею и осмотрелся.
«Черт, — сказал я. — Похоже, я не туда вас завел».
Мы вернулись и пошли в нужном направлении.
Слышал ли я то, что мне по поводу этого говорили? Риторический вопрос.
Двоих сразу
Однажды мы находились
У парня сзади был мешок за плечами. Я заметил, как он швырнул его в какую-то рытвину. Нет, это не был почтальон, доставлявший почту. Он установил взрывное устройство.
«Ты все это видел», — сказал я Дауберу, смотревшему в бинокль.
Я дал им проехать еще около 150 ярдов, прежде чем выстрелил из моей винтовки.300 Win Mag. Даубер, наблюдавший за происходящим в бинокль, сказал, что все это напомнило ему сцену из фильма «Тупой и еще тупее» [116] . Пуля пробила первого боевика и вошла во второго. Мопед вздыбился и врезался в стену.
Я снял двоих одной пулей. Налогоплательщики должны быть довольны тем, насколько эффективно расходуются их деньги.
116
«Тупой и еще тупее» (Dumb & Dumber) — американская кинокомедия 1994 года: история двух придурков Гарри Данна и Ллойда Кристмаса (в исполнении Джеффа Дэниэлса и Джима Кэрри), изобилующая откровенно примитивными, но тем не менее смешными шутками.
Результаты этого выстрела, впрочем, оказались довольно противоречивыми. Узнав о взрывном устройстве, армейцы прислали своих людей на его поиски. Но прибыли они только через шесть часов. Движение по улице оказалось полностью блокировано, и ни я, ни кто-либо другой не имел физической возможности все это время наблюдать за той дорожной колдобиной, куда боевики засунули СВУ. Еще больше осложнило ситуацию то, что морпехи остановили на той же дороге подозрительный самосвал, который мог быть заминирован. Движение встало окончательно, и, естественно, СВУ в этой суматохе испарилось.
В обычной обстановке это не было бы серьезной проблемой. Но за несколько дней до этого мы получили предупреждение: мопеды могут появляться в непосредственной близости от опорных пунктов за несколько минут до и через несколько минут после террористических атак, собирая разведывательную информацию. Мы попросили разрешить нам открывать огонь по любым мопедам. Начальство ответило отказом.
Наше командование, вероятно, подумало, что я специально убил этих скутеристов одним выстрелом, чтобы у начальства были неприятности по службе. Началось расследование, которое проводили представители военно-юридической службы JAG (Judge Advocate General), это некий аналог гражданской прокуратуры.
К счастью, свидетелей, видевших это происшествие, было более чем достаточно. Тем не менее мне пришлось отвечать на вопросы прокурора.
Тем
Возможно, юристы думали, что мы будем улыбаться и махать ладошками перед камерами.
Было бы трудно просто пойти и начать стрелять по людям в Ираке. С одной стороны, здесь всегда имелось множество свидетелей. С другой стороны, каждый раз, когда я убивал кого-то в Рамади, я должен был писать официальный рапорт снайпера об этом.
Я не шучу.
Это был рапорт (отдельный документ, не связанный с обычным рапортом, составляемым по результатам любого боестолкновения), касающийся только сделанных мною выстрелов и достигнутых при этом результатов. Это была весьма специфичная информация.
У меня был небольшой блокнот, куда я записывал дату, время, информацию об убитом, обстоятельства ликвидации, тип использованного боеприпаса, число сделанных выстрелов, расстояние до цели, свидетелей. Все эти данные необходимы были для составления рапорта, наряду с некоторыми другими деталями.
Вышестоящее начальство уверяло, что все это нужно, если вдруг будет расследование по поводу нарушения мною правил ведения боевых действий, но на самом-то деле я считаю, что они стремились прикрыть собственную задницу или задницу кого-то повыше.
Мы всегда точно знали, сколько уничтожено противников, даже в самых тяжелых боях. Один из наших офицеров сам обязан был фиксировать все подробности каждой ликвидации, а потом передавать их наверх. Нередко мы отчитывались о подробностях, фактически не выходя из боя. Это невероятно доставало. Один раз я даже сказал офицеру, настойчиво требовавшему от меня отчета о ликвидированном боевике, что это был ребенок, помахавший мне рукой. Такая вот нездоровая шутка, которой я хотел сказать «в гробу я вас всех видал».
Бюрократия войны.
Я не знаю точно, насколько широко были распространены официальные рапорты снайперов. Лично я впервые с ними столкнулся во время второй командировки, когда работал на Хайфа-стрит. Но тогда кто-то другой заполнял их вместо меня.
Я абсолютно уверен, что все это было ПЗ — прикрытие собственной задницы, или, в некоторых случаях, прикрытие высокопоставленной задницы.
Мы убивали врагов. В Рамади, где мы убили их великое множество, рапорты стали обязательными и подробными. Думаю, что командир или кто-то в штабе увидел цифры и сказал, что это может вызвать ненужные вопросы, и поэтому лучше как-то обезопасить себя.
Отличный способ выиграть войну — готовиться к оправданиям на случай победы.
Рапорты были для меня как гвоздь в ботинке. Я даже шутил, что теперь не стоит никого убивать. (Но, с другой стороны, это был единственный способ точно знать, сколько человек я убил «официально».)
Ясное сознание
Иногда казалось, что Господь придерживал их где-то до того момента, пока я не возьму винтовку.
«Эй, вставай».
Я открыл глаза и посмотрел на потолок со своей лежанки на полу.