Аметист

Хейз Мэри-Роуз

Кроме того, должна поблагодарить вас за чрезвычайно добрые советы и предложения. К сожалению, я не смогу лично участвовать в твоем проекте по Данлевену, но полностью одобряю концепцию и предоставляю в твое распоряжение значительные фонды, которыми ты можешь пользоваться, когда захочешь. Между тем хочу опять же поблагодарить тебя за предоставление Кирсти места в Скорсби-Холле на время, пока Данлевен не откроет свои двери.

Что касается лично меня, то жизнь продолжается и делает довольно неожиданные

повороты.

Как видишь, я вернулась к своим корням — в «Вороний дворец» [2] (отсюда мы и получили свою фамилию), который я уже и не надеялась увидеть.

Он кажется мне чрезвычайно знакомым (гораздо меньшим, чем я его помнила). Дворец прекрасно отремонтирован. И все — благодаря усилиям Танкреди, оставившего здесь на всем свой отпечаток и изгнавшего отсюда навсегда дьявольский призрак Скарсдейла. Я чувствую себя здесь совершенно в своей тарелке, словно всю жизнь прожила под этой крышей, и говорю на сицилианском диалекте совсем как здешняя аборигенка.

2

Raven (англ.) — ворона.

Возможно, я когда-нибудь и вернусь к составлению каталога библиотеки Скарсдейла, но в настоящее время мне приходится заниматься ведением и реорганизацией дел Танкреди.

Брат оказался в конце концов не только плейбоем и игроком, но и вполне деловым человеком, сфера интересов которого распространялась главным образом на курортный бизнес и казино на юге Европы, в Карибском бассейне и части Соединенных Штатов. Менеджмент и руководство расстроились с началом болезни Танкреди, и теперь, после его смерти, мне предложили принять руководство делами на себя.

Возможно, в конечном итоге я и приму это предложение. «Вамос а вер», как здесь говорят, что значит — «посмотрим».

Прости меня, Катриона, но я не представляю себя в роли управляющего отелями, так же как и в роли общественного и интеллектуального лидера Нью-Йорка или представителя Соединенных Штатов в переговорах по мирному урегулированию в Латинской Америке, хотя и искренне благодарна вам за предложенную помощь.

По правде говоря, я теперь спрашиваю себя: действительно ли я искала смерти во Вьетнаме, Никарагуа и на Ближнем Востоке? Или же просто тайно наслаждалась жизнью, наполненной риском?

Не исключено, что кровь Скарсдейла течет в моих жилах более интенсивно, чем я считала. Или скорее всего кровь моей сумасшедшей бабушки Алессандры. Как бы там ни было, а я поняла, что должна продолжать ходить по лезвию бритвы.

Я буду поддерживать с вами связь, и, быть может, мы как-нибудь еще встретимся.

Между прочим, примите с Ши

мои поздравления. Да, Данлевен, без сомнения, очень романтичное место, располагающее к зачатию. Кэролайн абсолютно права: ты, конечно же, должна немедленно выйти замуж. Не хотела бы ты увидеть меня в роли крестной матери?

С наилучшими пожеланиями в этой замечательной жизни, вечно благодарная и любящая тебя,

Виктория».

В течение последующих недель подруги обсуждали письмо и все содержавшиеся в нем двусмысленности, обмениваясь бесконечными телефонными звонками. В конце концов Катриона организовала Трехсторонний телефонный разговор.

Подруги поочередно отказывались верить, поражались, но в конечном счете решили, что ничего удивительного здесь нет.

— Танкреди был слишком умен, чтобы быть просто плейбоем, — заявила всем Катриона.

— Хотя она и очень уклончиво говорит об этом. Как вы думаете, почему Танкреди столько лет держал все в секрете? — поинтересовалась Гвиннет. — Вам не кажется, что игорные интересы были связаны с организованной преступностью?

— Ты слишком спешишь с выводами, — ответила Джесс и задумчиво добавила:

— Хотя штаб-квартира мафии находится как раз на Сицилии.

— И когда она просит рассматривать ее как крестную мать, она имеет в виду настоящую крестную мать, — начала Катриона, — или…

— Виктория мафиозная донья, — закончила за нее Джесс. — Она пишет, что собирается вести дела. Это вовсе не означает, что Виктория намерена выходить из дела.

— У нее это здорово получится, — заверила Гвиннет.

Последнее слово осталось за Катрионой. Вздохнув, она признала:

— Мне кажется, мы так никогда по-настоящему и не узнаем ее. Если только она сама не захочет рассказать.

Эпилог

Сын Катрионы родился первого апреля 1986 года. Весил он восемь фунтов и семь унций и был окрещен именем Эрнест Арчибальд Маккормак.

— Маленький бедняжка, — сказала Джесс.

Крещение имело место два месяца спустя в местной деревенской церквушке, а последовавшее за ним празднество в Барнхем-Холле было небольшим, но очень радостным. Присутствовали родители новорожденного, его сводные брат и сестра, бабушка Скорсби, две крестные мамы, прилетевшие из Нью-Йорка и Мехико, крестный отец герцог и местный викарий. Клайв наполнил бокалы шампанским.

В самый разгар праздника администратор гостиницы внес в зал большую посылку.

— Это для вас, миссис Маккормак. Пришла минуту назад.

В посылке лежал набор из шести античных серебряных кубков с монограммой ЭАМ и свидетельство на тысячу акций совместной компании гостиниц и казино на Корво.

— Сейчас каждая из этих акций продается по двадцать пять фунтов, — пробормотал герцог Малмсбери. Он взглянул на маленького Эрнеста, лениво открывшего темно-голубые глаза, сложившего губы трубочкой и пустившего пузырь. — Богатенький мальчишечка, а?

— Точно в срок, — заметила Джесс. — И откуда она только знает?