Аметистовый блин

Трускиновская Далия Мейеровна

Самого Николая Юрьевича держали в президентах за вальяжность и умение соблюсти светский тон. К тому же он редко дочитывал до конца те бумаги, которые подписывал. Была и еще одна причина – родственники его супруги, которые успешно богатели, кто – в Америке, кто – в Канаде.

Жить бы да жить Николаю Юрьевичу в таких райских условиях, да случилось недоразумение. Случайный знакомый принял его за реального руководителя фирмы.

Имени этого знакомого Данка не знала. Насколько она могла подслушать, Николай Юрьевич встретил его в Москве и получил странный заказ. Москвич дважды присылал гонцов

к Наследнику за шкатулкой, дважды получал отказ, а шкатулку просили достать немецкие партнеры по совместному предприятию. И он выразился примерно так:

– Уважаемый Николай Юрьевич, вы лучше меня свой город знаете. Мне все равно, как ваши люди добудут товар, а я за него плачу прилично.

Вальяжный бизнесмен не стал вслух признаваться, что вся его реальная власть распространяется только на секретаршу Юленьку, потому что сумма показалась ему действительно приличной. И послал за шкатулкой ребят из своей охраны – в числе прочих примет солидной структуры, как-то: мобильников, факсов, компьютера последнего поколения, – ему выдали и вооруженную охрану.

– А теперь представь себе мое положение, – завершила доклад Данка. – Шкатулка ни с того ни с сего оказалась в этом гробу. Выбраться оттуда невозможно. Чего она там ждет – неизвестно. Уже который день за ней никто не является. Время от времени я выбираюсь в буфет и, скрючившись в три погибели, слушаю, о чем говорят в столовой. А говорят хрен знает что! Ясно только, что Николай Юрьевич очень нервничает. Прямо бесится и сцены закатывает! Когда он привез Сашку… ну, отца Амвросия… я сразу поняла, что это – твоя разведка, и дала о себе знать. Понимаешь, даже если бы я оказалась не в буфете, а посреди комнаты с этой шкатулкой, я бы ее не вынесла – меня бы пристрелили! Тут же в каждой комнате – телекамеры!

– Это – ты, – подвел итог Сережа. – А Майка? Она разве не пыталась выбраться?

– Она же звонила тебе! – изумилась Данка.

– Она была в такой эйфории, что я первым делом подумал о наркотиках… Стой! Как это – звонила?!?

– Очень просто – по мобильнику. Когда она попала сюда, при ней была сумка, а в сумке – мобильник.

– Так это что же?… Выходит, и я ей мог сюда позвонить?

Мысль о том, что достаточно было набрать знакомый номер – и тем избавиться от кучи проблем, оказалась для атлета нестерпима.

– Мог, – согласилась Данка. – Но она бы не ответила. Ей было слишком хорошо, чтобы вспоминать о тебе.

– А что же ты не воспользовалась?…

– Он бы меня не послушался, – и, увидев в Сережиных глазах вполне понятное недоумение, Данка объяснила: – Все предметы Оникса работают на энергии Оникса. Мобильник, попав в Вайю, автоматически перестроился.

– Ладно… – проворчал Сережа. – Но все это действительно было похоже на кайф. Над небом голубым есть город золотой!..

– Есть, – подтвердила Данка. – С прозрачными воротами и ясною звездой. Вот когда удастся воссоздать Изначальное небо – тогда пирамида Вайю станет уже не нужна и преобразится в этот самый город. И все мы поменяемся там местами… Этот город был, он вернется, а особенность Оникса в том, что он не только помнит этот город, как положено хранителю истекшего времени, но все еще живет в нем.

– А что такое – Оникс? –

спросил Сережа.

– Такой полосатый камушек из халцедонов. Сардоникс – с бурыми и белыми полосками, арабский оникс – с черными и белыми, карнеолоникс – с красными и белыми. Оникс – вдохновитель. Маленький, неугомонный, шустрый вдохновитель, вроде полосатого котенка. И он всегда в хорошем настроении. Ты видел, чтобы Майка когда-либо дулась больше пяти минут?

– Не видел, – Сережа старался по отношению к бывшей жене быть честным, насколько это вообще возможно.

– Оникс постоянно делится своими идеями и даже объясняет, как их воплотить, но у него самого на это вечно не хватает времени, – продолжала Данка. – Так сказано про Оникс – и разве это не вылитая Майка? Его раньше называли «камнем вождей» – наверно, за то, что он – генератор удачных идей. Жалко только, что Майка с тобой так промахнулась. Именно тебя ей и не удалось ни на что вдохновить.

– А она что – вообще ко мне не выйдет? – поинтересовался Сережа.

– По-моему, она даже не знает, что ты в Вайю… – неуверенно отвечала Данка. – Знаешь, у нее теперь столько хлопот… Я имею в виду – приятных хлопот…

– Так, – сказал Сережа, стараясь не показать обиды. – Ладно. Вернемся к нашей шкатулке. Меня выпустят в этот самый проявленный мир, я возьму ее, вынесу из виллы – что дальше? Я должен буду ее кому-то передать? Куда-то отвезти?

– Сейчас как раз там, наверху, совещаются, где взять хранителя для шкатулки. Но главное – спасти ее. Если она останется на вилле – рано или поздно явится заказчик. А для кого ее украли у Наследника, даже подумать страшно.

– Сердолик, пора! – донесся голос Монбара, и Сережа вдруг вспомнил, что четверть часа назад, спасая Данку от брака с пиратом, сделал ей роковое предложение.

Он поднялся, едва не упираясь головой в красновато-оранжевый сферический потолок Сердолика, где только Данка и могла выглядеть человеком, а не клубком когтистых щупальцев. Положительно, его самопожертвование имело смысл – нельзя же оставлять глупую увлеченную женщину в каменном чулане площадью не более восьми квадратных метров, а иначе ее отсюда не извлечь.

– Скорее возвращайся, – сказала на прощанье Данка.

Она так и осталась сидеть на полу, расчесывая пальцами длинные рыжие кудри, и Сережа подумал, что очень скоро она затоскует о щетке для волос, зеркале и прочих милых излишествах.

Под ударом его ладоней купол разошелся – и атлет вылетел на знакомый морской берег.

Данка же взмыла в сказочно синее небо.

Сережу ждал Монбар.

– Сейчас там, в проявленном мире, уже вечер, – сообщил он. – И шкатулка – не в той комнате, где ты ее оставил, а совсем в другой. Топаз выглядывал, он ловкий, исхитрился.

– Что ж вы сами не можете ее отнести куда следует? – буркнул Сережа. – Раз уж вы такие ловкие?

– А потому и не можем, что наше время только тут длится, сударь мой, а там оно истекло. Выбраться ненадолго, отойти на пару шажков от входа в Вайю не возбраняется. Но ведь нас питает энергия времени Вайю, а не проявленного мира. Как ты полагаешь, почему все мы – такие, какими много лет назад сюда попали? Клянусь рогатым дьяволом, ты даже об этом не задумался!