Аметистовый блин
Шрифт:
– Интересная компания, – заметил Елисеев. – Вовчик, вот это – при пожаре выносить в первую очередь. Он нам еще пригодится.
– Вместе со стулом? – осведомился Вовчик.
Этот глуховатый голос Сережа узнал безошибочно. И век бы его не слыхал! Вовчик тоже готовился к чемпионату, собирался выступить в той же весовой категории, был примерно того же роста, но зарабатывал куда больше – так что мышцы, вскормленные не эстонским, а американским протеином, бугрились у него куда рельефнее Сережиных.
– Давай со стулом. А то отвязывать,
– У меня нет никакой шкатулки, Елисеев.
– Ну, зачем же вы так, Николай Юрьевич? – прямо по-детски огорчился Елисеев. – Заладили – нет да нет. Может, вы ее и в глаза не видали?
– Видал, – согласился бизнесмен.
– Это уже кое-что. Ну, чтобы вам не мучиться, давайте сделаем так. Сейчас я расскажу вам, как все было на самом деле!
Кулаки Сережины сами собой сжались. Искатели шкатулки не радовали оригинальностью подхода к жертве.
– А было так. После той ночи, когда неизвестный идиот разнес вдребезги ваш итальянский гарнитурчик, утром первой пришла Юленька.
Поскольку обычно именно секретарш вся контора зовет так ласкательно, Сережа понял – как раз Юленьку имел в виду почти бездыханный собеседник, когда намекал на секс раз в неделю.
– Юленька увидела этот кошмар и сразу принялась звонить в охрану. Потом она подошла поближе, чтобы оценить убытки, и увидела на электрической плите раскрытую шкатулку. Там было двенадцать круглых камушков. Она догадалась, что это вы от кого-то спрятали шкатулку, и унесла ее в кабинет номер шестнадцать-двадцать. Чтобы отдать вам, когда вы придете. Но вас с утра не было, а для Юленьки молчание – ну, как в поговорке: хотела баба смолчать, да не знала, с чего начать. И она позвонила своему лучшему другу, своему самому надежному поклоннику, своему самому регулярному мужчине! И рассказала ему все подробности. Я, как вы понимаете, сразу узнал шкатулку…
– Так это ты – регулярный мужчина? – спросил Николай Юрьевич и, не дождавшись ответа, сказал со вздохом: – Вот стерва!..
– И я попросил ее приберечь пока шкатулку. Мол, знать не знаю, ведать не ведаю, спрашивайте у того, кто устроил этот разгром. Она так и сделала. Обломки на плиту сложила и дверцы закрыла. А днем в офисе появилась некая дамочка, такая маленькая, черненькая, и неизвестно, зачем пожаловала. Вроде бы сестру ищет, вроде бы сестренка на днях пропала, а собиралась сюда, на шестнадцатый этаж, по каким-то делам – и это все, что известно. Дала словесный портрет. Юленька ей, конечно, отвечает, что такой тут не было, а в это время как раз пришли гарнитур чинить. Юленька открыла дверцы, повернулась ненароком – а дамочка прямо собачью стойку на эти дверцы сделала. Ага, думает Юленька, что-то тут не так. Вы, Николай Юрьевич,
– Без тебя знаю, – огрызнулся бизнесмен.
– И предложила она этой дамочке белье купить. Для себя брала, но вот что-то не в кайф. Запустила ее в комнату шестнадцать двадцать, для примерочки, и – дверь на ключ! Позвонила опять же мне. Говорит – приезжай, а то тут дверь ходуном ходит, того гляди, с петель сорвется. Я примчался. Интересно же! Ребят с собой взял. Прибыли на шестнадцатый, вошли – дверь не шелохнется. Отперли – а там, Николай Юрьевич, а там? Как бы вы думали?
– Перестань ты выделываться, Елисеев.
– Вот именно – а там пусто! Юленька следом за нами вбежала – где шкатулка? Нет шкатулки! Я ребятам – руки вверх, говорю, и сам тоже поднял. Смотри, Юлька, говорю! Смотри, пока мы здесь! Сзади, спереди, хоть в жопе! Шкатулку-то так просто не спрячешь, она хоть невысокая, но широкая. Юлька нас ощупала – нет, говорит, ваша совесть чиста, давайте искать! Мы всюду заглянули, стали стенки простукивать. Ведь должен же быть ход! Николай Юрьевич, теперь-то уж что скрывать? Скажите прямо – это ведь в полу был люк, да?
– В башке у тебя люк! – озлился бизнесмен. – Канализационный!
– А вот это вы напрасно. И дуру эту за шкатулкой присылать вам не следовало.
– Я прислал эту дуру за шкатулкой? – судя по голосу, Николай Юрьевич ушам своим не поверил.
– А кто же еще знал, что у вас в комнатке шестнадцать-двадцать потайной ход? Юленька не знала, я – не знал, покойник Дерипаско – и тот не знал! С ремонтной бригадой вы лично разбирались, из своего кармана за что-то приплачивали. Ну, так что же это такое было? Ведь люк, правда? Скажите лучше по-хорошему, Николай Юрьевич. Ну, что еще?
– Порядок, Шура, – Сережа узнал голос незнакомого подрывника. – Давай собираться понемногу. Ребята уже взяли что надо.
– Главного не взяли, – возразил Елисеев. – Николай Юрьевич, это не шутки – вы через четверть часа в космос взлетите, прямо на орбитальную, вместе со стулом. Где шкатулка? Я же знаю, что она здесь! Вовчик, глянь-ка, что там за стук.
– Нет здесь никакой шкатулки! – прямо-таки взвыл бизнесмен.
– Есть, Николай Юрьевич, – Елисеев был упрям. – Ну, подумайте сами. Если вы нам ее не отдадите – летать вам под облаками. А если отдадите – и мы на ней поднимемся, и вы – с нами вместе. Вы же – наш кормилец-поилец все-таки.
– Как вы собираетесь подняться при помощи этой траханной шкатулки? – спросил Николай Юрьевич.
– Ну, Дерипаско же собирался! А он голый вассер не варит! Знал, значит, ее цену.
Когда снова раздались выстрелы, Сережа уже не удивился. Он удивился бы, если б Николай Юрьевич признался наконец, где это загадочное сокровище.
– Шурка, черножопые! – крикнул Вовчик.
Елисеев выразился в том смысле, что имел он очередных гостей противоестественным способом в особо извращенной форме.