Амнезия
Шрифт:
– Значит, вы всех увольняли потому, что боялись за ее жизнь?
– Значит, поэтому.
– Но почему всех?
– Информация продолжала поступать. Вначале я уволил самых подозрительных, но потом пришлось и всех остальных. Потому что ничего не менялось.
Турчанинов помолчал, раздумывая.
– А зачем ее убивать, Андрей? – спросил он.
– Мало ли зачем. Из-за денег.
– Каких денег?
– Да вот вам, пожалуйста, хорошая кандидатура – фонд! Они воруют как перед концом света! Зачем им, чтобы она очнулась?
– Ну,
– А кому оно принадлежит, интересно?
– Фонду.
– Так по завещанию?
– Да. И в фонде, разумеется, это знали.
– Вот оно как… – Турчанинову показалось, что Сергеев обескуражен этой информацией. – Ну и что? Денежные интересы могут быть и у других людей.
– Каких?
– Мне-то откуда знать? Пусть милиция разбирается… Или вот хороший мотивчик – месть. Или она могла что-то знать.
– Что знать?
– Вы хотите, чтобы меня тоже стукнули по башке? Я понятия не имею что!
– А почему вы забрали все ее бумаги за последние годы?
– Что за глупости? Какие бумаги? Я забрал только несколько выписок, но это на тот случай, если после меня ее пришьют, а меня захотят обвинить в плохом лечении.
– Но в клинике не осталось никаких результатов наблюдений за последние годы. Вообще ничего!
– Ну, во-первых, если что-то пропало после меня, я не виноват, – отпив вина (или спрятав взгляд за бокалом), произнес Сергеев. – Во-вторых, бумаг вообще было мало, это я вам откровенно говорю. Мы там не на диссертацию факты собирали. Все шло по накатанной колее. Это никому не было нужно.
– Выписки у вас?
– У меня.
– Здесь?
– Нет, в швейцарском банке! Я вам их не дам. Повторяю: это моя страховка. Что бы вы ни говорили, но эти, в фонде, непростые ребята. Я не хочу неприятностей, репутация для врача очень важна.
– Вы общались с ее матерью?
– Она приезжала один или два раза. Она живет в Испании.
– Как она вам показалась?
– Наркоманка. Но неплохая баба. Добрая, слабая. Королев ее затюкал своим благородством. Еще у нее был противный муж, он вечно заставлял ее тянуть с Королева деньги. Самой ей не нужно было. Нелепая баба какая-то. Мне ее было жалко.
– Я думал: хищница.
– Вы ее путаете со второй женой. Вот та – хищница.
– Вы ее тоже знали?
– Ну разумеется. Она постоянно ошивалась в больнице. И до смерти Королева, и после.
– Любила падчерицу?
– Нет, деньги зарабатывала. Ей Королев положил десять тысяч в месяц. Я бы за такую зарплату круглосуточно лежал на коврике у Марининой кровати.
– И что за хищница? – улыбаясь, спросил Турчанинов. – Львица, тигрица?
– Кошка.
– Не страшный зверь…
– А она не страшная. Примитивная, как три рубля. Ей нужно молоко и больше ничего. Дай ей молоко – она будет сыто урчать и
– Вы имеете в виду не молоко, а деньги?
– Нет, я имею в виду молоко! – съязвил Сергеев. – Конечно, деньги.
– А ее вы не подозревали? – негромко спросил Турчанинов. – В том, что это она собирается убить Марину?
Возникла пауза, в квартире стало тихо. Только было слышно, что в спальне работает телевизор.
– Лолу? – переспросил Сергеев. – С чего вы взяли?
– Между прочим, она тоже исчезла больше месяца назад. Ну, когда вы всех увольняли. Я и подумал, что, может, вы ей сказали о своих подозрениях, и она сбежала от греха подальше.
– Я ей ничего не говорил. И ее не подозревал. Материальной заинтересованности у нее не было. Она, наоборот, все теряла в случае Марининой смерти.
– Вы и другие причины называли. Месть?
– Да ну. Это не в ее характере. Она кошка, я же сказал. Не гиена, не рысь…
– Марина что-то знала.
– О Лоле? – Сергеев тихонько засмеялся. – Все знали, Иван. Все Лолины секреты были написаны у нее на лбу.
– Но она же исчезла. Причем до того, как очнулась Марина. Даже деньги за последний месяц не получила.
– Да нашла кого-то. Она давно собиралась выйти замуж. Она мне месяца два назад хвасталась, что, кажется, подцепила на крючок нефтяную шишку.
– У вас были такие доверительные отношения?
Сергеев еле заметно поморщился.
– Да она такая была: что на уме, то на языке. Бесхитростная. Думаю, она всем это рассказывала.
– Почему же она не забрала деньги?
– Ну, может, шишка такая щедрая. Открыла ей нефтяной краник, оттуда столько полилось, что она обо всем забыла. Правда, я не очень верю в таких щедрых шишек, но всякое бывает.
– А вы ей нравились? Турчанинову показалось, что бывший главврач вопросу не удивился. Возможно, даже ждал его.
– Нет.
– Почему?
– А ей красавцы не нравятся. Ей богатые нравятся. Я для нее нищий и, значит, низший сорт.
– А она вам нравилась?
– Вы интересный нейрохирург, – сказал Сергеев. – Своеобразный такой…
«…Да, – мысленно согласился Турчанинов, разглядывая список. – Это я маху дал. Расспрашивал его, как настоящий следователь… Мог ли Сергеев притащить сюда эту газету?»
В списке на 22 мая фамилия Сергеева была первой. Он приходил в клинику забрать вещи. Они лежали в шкафу у секретарши, но она в этот момент обедала. Так что Сергеев мог беспрепятственно зайти в кабинет главврача.
За Сергеевым шли Иртеньевы. Они находились в кабинете в его присутствии, но разве можно поручиться, что он не выходил из кабинета первым? Сколько нужно времени, чтобы швырнуть газету под столик с факсом? Ровно столько, сколько могло потребоваться Ивану Григорьевичу, чтобы шагнуть из кабинета спиной к Иртеньеву.