Амнезия
Шрифт:
– Я тут… – Горбачев вышел в сени. Он опять был в костюме и даже при галстуке. – Приехали? Вы не один?
– Я привез к вам дочь Михаила Александровича.
– Да вы что? Какая неожиданность! Приятная неожиданность… Да проходите, что же вы? Я и чай поставлю. У меня только к чаю ничего нет. Вы так неожиданно позвонили, наше сельпо уже было закрыто…
Они прошли по половикам в комнату. Здесь, видимо, все осталось от умершей бабушки – и комоды, и кружевные салфетки (теперь серые от грязи), и на стене две черно-белые фотографии со слегка раскрашенными губами и
Турчанинов и Марина сели за круглый стол, Степан возился у печки. Было ясно, что ему нечего там делать, но поворачиваться он не хочет.
– Пора вам познакомиться, – заговорил Иван Григорьевич, – с дочерью старого друга, которую вы так отважно защищали… Вы ведь хотели ее защитить?
Спина напряглась, рука бесцельно провела по беленой поверхности печи.
– Защитить? Нет-нет… Все по другой причине…
– А у нее уже есть улучшения, – как ни в чем не бывало продолжил Турчанинов. – Она вспомнила улицу, на которой покупала кислоту. Вы знаете эту историю? Лола вам ее рассказывала?
– Рассказывала.
– Вы назвали эту историю дурацкой.
– Я проговорился.
– Не поделитесь деталями?
– Она говорила, что Марина увидела их у трансформаторной будки…
– Как и вы?
– Туда, кажется, выходили окна курилки… Лола сказала, что девочка была мерзкая, завистливая, что отец полностью сломал ее психику. «Она пошла в медицинский, чтобы быть похожей на меня и ходить в белом халате!» Лола смеялась.
– Это не очень смешно.
– Лола смешливая… Но она не понимала, с чем играет. Ведь Марина пошла в отца – она была решительная.
– Она и есть решительная.
Рука снова стала водить по штукатурке. Турчанинов изумленно наблюдал за ее движениями. «Он все-таки ненормальный, других объяснений нет…»
– Наверное, Марина хотела отомстить за отца, – произнес Степан.
– Но почему было просто ему не сказать?
– Ей по характеру было противно ябедничать.
– Облить кислотой лучше?
– Может, и не облила бы?
– Так сказала Лола?
– Да. Она так и сказала: «Может, и не облила бы».
– Как это великодушно.
– О нет! Она не великодушная, что вы!
– Откуда Марина узнала, что Лола не поехала на Украину, а задержалась в Москве, чтобы погулять с любовником?
– Она тогда уже шпионила, подслушивала. Он ведь там преподавал, это было несложно…
– Она узнала и о том, что в пятницу они будут на дискотеке?
– Ну да.
– Вас никто не выманивал на задний двор, – обратился Турчанинов к Марине, смотревшей на него во все глаза. – Все нелепости этого дела перестают быть нелепостями, если понять, что это сама Марина планировала покушение. Никто не подгадывал день, никто не вызывал ее на дискотеку, никто не уговаривал выйти – ничего этого не было. Лола и Сергеев просто целовались у крыльца, и вы пошли туда. Вы ничего не боялись, ведь это вы были охотником. Накануне вы купили серной кислоты. Это ее, а не косметичку, вы держали в руках. А вот что произошло
– Насколько можно верить Лоле? – откликнулся тот.
– И все-таки, что она рассказывала?
– Что Марина появилась на крыльце, как привидение, она аж тряслась от ярости и повторяла: «Ты заколдовываешь мужчин! Они не могут тебя бросить, потому что ты красивая! Но не надо думать, что красивым все позволено!» Она очень завидовала красоте. Лола всегда смеялась: ее-то, мол, не купишь. Все Королевы купили, а красоту не могут. И дочка будет уродиной, и любить ее будут по расчету. Такая дура – Лола…
– Итак, Марина сказала, что больше Лола не будет красивой и тогда отец ее бросит?
– Она не говорила про отца, она просто повторяла: «Ты не будешь больше красивой, и тогда станет видно, какое ты ничтожество». Она подняла руку с банкой – это была банка – перед собой, и положение стало критическим. Они оба очень растерялись, они считали, что она сошла с ума. Даже двигаться боялись, стояли как вкопанные.
– И в этот момент она споткнулась?
– Нет, вначале Сергеев сказал ей: «Ты доиграешься, дурочка. Что ты себе навоображала?» А потом резко выставил руку, чтобы перехватить кислоту. Лола сказала, что она упала непонятно почему. «Он толкнул совсем не сильно!» – говорила Лола.
– У нее была поранена нога. Нога болела, а тут еще каблук попал между плитами крыльца.
– Что произошло дальше? – неожиданно крикнула Марина. – Говорите скорей!
– Она опрокинулась назад, – сказал Степан. – Из-за этого получилось, что рука Сергеева сильно толкнула банку… Короче, она облилась, ударилась головой и потеряла сознание. Мгновенно. От удара и болевого шока.
– Почему же на осколках не нашли ее отпечатков?
– Банка была в пакете. А его они забрали…
На улице послышался шум машины – Турчанинов напрягся. Ему показалось, что напрягся и Степан. Но машина проехала мимо.
– Любовники оказались в жутком положении, – Иван Григорьевич устало помассировал переносицу.
– Да. Сергеев все время повторял: «Он нас убьет обоих! Мы ничего не докажем, он выставит дело так, что мы хотели ее убить!» Лола говорила, что ведь Марина где-то купила кислоту, может, это будет доказательством? Но он твердил: «Он нас просто убьет, а с меня снимет шкуру. Снимет шкуру, я умру в мучениях!»
– Это был серьезный довод для Лолы.
– Она его любила всю жизнь.
– Кто ударил?
– Конечно, Сергеев – у него твердая рука. Он сказал: «Она все равно изуродована, что это будет за жизнь? Лучше умереть сразу». Он ударил камнем, и они сбежали. Правда, Лоле показалось, что ее видел Маринин охранник.
– Когда вам Лола рассказала все это? Тридцатого апреля?
– Да. Здесь…
– Чтобы объяснить, почему она имеет право на подмену?
По-прежнему стоя к ним спиной, Степан пожал плечами.
– Наверное, для этого. Но главным образом ей казалось несправедливым, что после Марининой смерти имущество отойдет фонду. «Этим ворам, этим наглым болтунам, которых я ненавижу», – сказала она.