Амулет князя
Шрифт:
Павел усмехнулся и небрежно отмахнулся от брата:
– Нет уж, прибьешь еще. Лучше кого-нибудь другого возьму в напарники.
И встал с незнакомым парнем. За прошедший год с небольшим появилось много новых людей, вытеснив старожилов. И Павел особенно остро почувствовал пустоту в памяти. Словно черная дыра, разделившая жизнь до и после.
– Начинаем по очереди, – объявил Татаринов. – Первая пара!
Парни, стоявшие первыми, встали в стойку, взмахнули мечами. Раздался глухой стук, скрежет, и один меч с треском разломился пополам.
Павел смотрел на поединок, но перед глазами стояла
Он встряхнулся, отгоняя странное воспоминание, а может какую-то иллюзию. Чем бы оно ни было, сейчас не время.
– Павел, готов? – подошел Татаринов и усмехнулся. – Начинайте.
Противник Соболева взмахнул мечом. Павел отступил в сторону на полшага, отбил меч противника и сделал выпад. Парень удивленно заморгал, когда меч Соболева прикоснулся к его горлу.
– Неплохо, – одобрил Татаринов. – Хочешь сразиться со мной?
Павел повертел в руках игрушечное оружие и кивнул.
– Почему бы и нет. Давайте.
Парни отошли к стене, оставляя середину поединщикам, и приготовились к интересному зрелищу.
Взлетели мечи, схлестнулись, по залу разнесся глухой стук. Удар, блок, выпад! Мечи летали словно живые в руках людей. Павел легко уловил темп Татаринова, перехватил направленный в живот удар и сделал выпад. Тело двигалось легко, чувствовалась нешуточная выучка. Разве что меч казался необычно легким, будто тросточка. Почему-то Соболев был уверен, что раньше держал в руке мечи гораздо более тяжелые.
Он легко уклонялся от атак, блокировал неуклюжие удары. В памяти с пугающей быстротой всплывали совсем другие поединки, и Павел видел, что нынешний противник слаб и неуклюж, как ребенок, впервые взявший в руки палку.
Соболев позволил немного растянуться поединку. Не хотелось смущать тренера быстрой победой. Но Татаринов понял, что с ним играют, и разозлился. Метнулся вперед, надеясь лихим наскоком достать Павла в незащищенный бок. Павел отбил удар и закрутил меч Татаринова, и тот, не удержав, разжал руку.
Игрушечный меч прогрохотал по полу и замер в стороне от тренера.
Все молчали. Молчал тренер, тяжело дыша после схватки.
– Эй, откуда здесь взялась собака? – крикнул кто-то. Все обернулись и удивленно посмотрели на огромного черного пса. Он, оскалив клики, шел прямо к Татаринову и Павлу, угрожающее рычание растекалось по залу, заставляя людей испуганно хвататься за оружие. Хоть и пригодно для игры, но, вздумай пес напасть, отбиться можно.
Пес замер в двух шагах от Павла и поднял голову. Их глаза встретились. Соболев качнулся от нахлынувших воспоминаний и со стоном упал на колени. К нему кинулся Игорь, но неуверенно остановился, когда между ним и Павлом встал ощетинившийся пес.
– Что же с тобой было?
Игорь сел напротив брата и покосился на зверя у его ног. Оказалось, что это был самый настоящий волк, а вовсе не пес, как они подумали сначала.
Но дикая зверюка преданно заглядывала в глаза Павла и облизывала ему руки. И сам Соболев не отпускал его ни на шаг, гладил густую жесткую шерсть, кормил
– Значит, вспомнил всё? – спросил Игорь и после кивка брата приготовился слушать.
– Ты не поверишь, – честно предупредил Павел.
– Рассказывай, – поторопил брат и нетерпеливо заерзал на табурете.
Павел неожиданно понял, что ему необходимо выговориться, чтобы понять, было ли все на самом деле. И он стал рассказывать…
В ушах все еще звучал хлопок в ладони странного попутчика, когда Павел вдруг осознал, что вместо того, чтобы возвращаться с друзьями домой, стоит посреди пустынной дороги. Ни рюкзака, ни удочек не было. А у ног лежит детская тряпичная кукла. Лицо нарисовано неаккуратно, почему-то напомнило матрешку, волосы собраны в два пушистых хвоста и сделаны из каких-то ниток или тонких веревочек.
Павел осторожно поднял куклу и повертел в руках. Мягкое тело в розовой на удивление чистой кофточке, раскинутые в стороны ручки и свисающие ножки в чем-то наподобие штанишек.
– Нелепость какая-то! – в сердцах воскликнул Соболев и замахнулся, чтобы отшвырнуть детскую игрушку подальше. Но чей-то слабый голосок остановил его, он так и замер с поднятой рукой.
– Не бросай! Покорми меня!
Еще не веря своей догадке, он опустил руку и посмотрел на куклу.
– Покорми меня и тогда задавай вопрос, – снова раздался писклявый голосок. Нарисованные губы куклы чуть дернулись, как в плохом мультике.
– Что?
Но кукла молчала.
– Ладно, – сказал Павел сам себе, – спокойно. Должно же быть всему этому объяснение, в мистику я не верю, в зеленых человечков тоже… Разве что с большого перепоя… Значит…
А вот что «значит» он не знал. Еды не было, поэтому поесть не могли ни он сам, хотя голода еще не чувствовал, ни кукла.
Решив не забивать голову вопросами, на которые не мог найти ответы, Павел однако положил куклу в карман ветровки и огляделся внимательнее.
Дорогой явно пользовались редко. Был полдень, судя по солнцу прямо над головой, а никто до сих пор не проехал. С одной стороны прямо к дороге подходила степь, по большей части трава была сухой, желтой, лениво качались колючки на толстых стеблях. Вдалеке Павел увидел кружащуюся стаю воронья, черная туча то падала к земле, то снова поднималась, слышалось пронзительное воронье карканье. И Павлу даже не хотелось думать, что они там нашли. С другой стороны был лес.
И видимо, здесь было лето, Павел понял, что ему жарко в ветровке. Раньше как-то было не до того, отойти бы от шока. Пришлось снять ее.
С обеих сторон дорога делала повороты. «Что ж, очень удобно, – подумал Павел. – Иди в любую сторону, не ошибешься».
И пошел туда, где поворот был ближе.
Потом был еще поворот, потом еще. Только к вечеру за очередным поворотом показалось какое-то строение. Почти вплотную к дороге жался довольно большой дом, обнесенный невысоким частоколом, широкая калитка гостеприимно распахнута настежь. Подходя, Павел сначала услышал лошадиное ржание, цоканье копыт, оживленные голоса людей, в нос ударила смесь запахов навоза, пота, свежего сена, раскаленного металла, и сразу же раздался стук молота кузнеца.