Амулет Пандоры
Шрифт:
— Не трогай его! — закрикнула Велена, наблюдая, как Зак кувыркается по траве, отчаянно пытаясь освободиться из смертельной хватки.
Дионий подошел к Велене. Их разделял всего один шаг. Велена не ждала помощи. Кристиан забыл книгу, видимо решив, что на обряде она ему не пригодится, а жители деревни, на глазах которых девушка росла, пугливо отбежали и спрятались за деревьями. Отец… Старейшина, так радевший за жизнь Оракула, судя по всему, решил принести дочь в жертву.
«Я так и не провела ни одного обряда… — грустно подумала Велена и сразу же разозлилась. — Плевать на все. Плевать! Я буду сражаться».
Демон протянул руку
— Не трогай того, не трогай этого… Иначе что? — спросил он, насмешливо вглядываясь в тревожные глаза девушки; она была в смятении. Первое мгновение.
Дионий даже решил, что она специально обманула его своей растерянностью, потому что уже через секунду в ее глазах вспыхнул гнев. Велена рванулась к демону и сильно прижалась к нему, блокируя удары в живот. В руке ее сверкнул нож. Велена явно решила: лучший демон — мертвый демон. Конечно, рациональнее было бы отрубить незваному гостю голову, но у Велены был только нож. Холодное лезвие уперлось Дионию в горло. Велена надавила на рукоять.
Дионию, опешившему от такого поворота, пришлось признать, что он потерял бдительность.
— А ты хороша, — усмехнулся Дионий, нехотя отпуская Веленин подбородок; он отступил на шаг назад, разрывая объятья с дочерью Старейшины и улыбнулся самой милой на свете улыбкой.
А затем слегка отклонился и, резко вскинув ногу, выбил из рук Велены нож. В следующее мгновение он был уже в руках Диония.
«Бабочка» складывалась и раскладывалась в его руках, перескакивая между пальцами сверкающими отполированными остриями, и казалось, что в руках демона как минимум три ножа.
Дионий продолжал разглядывать Велену. Девушка ему понравилась — настоящая воительница. Игнатиус будет в восторге. Наигравшись, Дионий сложил нож и спрятал в карман брюк. Щелкнул пальцами — и рыжий юнец перестал задыхаться.
— Идем? — просто спросил он у Велены.
Потерявшая оружие девушка покачала головой, мало надеясь на то, что ее мнение имеет значение.
— Ты будешь бороться за место Верховного Хранителя, Велена. Ты знаешь, кто такой Игнатиус де Фонтез?
— Что? — подался вперед глава общины; ему показалось, он не расслышал слова Диония.
Зак пришел в себя и, перекатившись на живот, поднялся. Он не слышал, о чем говорил демон. Взгляд его стал буравить рубашку Диония.
— Вот упрямец! — шикнул на него Дионий, давая понять, что кузнецу пора прекратить баловаться, иначе закончится это плачевно. — Но у меня хорошее настроение, — он улыбнулся Велене. — Можешь взять его с собой. И этого, — он кивнул на Кристиана, — если хочешь.
Глава 8
Утро выдалось пасмурное. Ночью начался дождь, который толком так и не прекратился. За обрывом тяжело вздыхали и ворочались серые, такие не похожие на себя воды Ла-Манша. Даль скрывалась в туманной дымке, трава вокруг дома согнулась от сырости.
Утешало одно — в такой неуютной и пустой на первый взгляд комнате было тепло и сухо. Энди выбралась из кровати — ночью она прилегла не раздеваясь, да так и заснула и только ближе к рассвету завернулась в покрывало. В голове было так же туманно и сумрачно, как за окном. Возле кровати Энди обнаружила свой цветной чемодан. Достав походную косметичку и зубную щетку и стараясь не шуметь, Энди приоткрыла дверь. В холле второго этажа было сумрачно и тихо. Из комнат не доносилось ни звука, и Энди прокралась к ванной комнате.
Желтые
Самым ужасным показалось то, что на двери, ведущей в ванную комнату, не было ни замка, ни защелки, ни задвижки. И как бы ни хотелось принять ванную, придется это на какое-то время отложить — не хватало, чтобы кто-нибудь сюда зашел. А на ширму Энди особенно не надеялась.
Но умыться все-таки надо было. На подставочке у раковины лежало мыло с непривычным, но приятным травяным запахом; кран, стоило повернуть отполированную ручку, звучно зашумел водой, теплой, непривычно мягкой. Энди неспешно намыливала руки и разглядывала себя в чуть мутном зеркале.
«С ума сойти, — думала Энди, — вечерний звонок, самолет, Франция, Леша, Хранители, демоны, Дионий… Еще позавчера я была обычной школьницей, которой несказанно повезло. А сейчас я в странном доме, который вырос по мановению руки и меня, ничего не соображающую, хотят учить волшебству, а кто-то еще и считает меня соперником и… — тут туман сна окончательно рассеялся. Энди вспомнила ночной разговор, и тошнота подкатила к горлу, — и говорит, что убьет меня».
Отвратительный комок так и стоял в горле, пока Энди рассматривала себя в зеркале, а в груди возникло ощущение невероятно тяжелой пустоты. В мягком свете плафонов отражалось осунувшееся бледное лицо и — самое неприятное — испуганные глаза. Они казались то меньше, то больше, но отвратительное жалобное выражение из них не исчезало, и тогда Энди неожиданно разозлилась: «Тряпка, гадкая, жалкая тряпка! Девчонка и соплячка. Убиралась бы к себе домой! Францию она захотела. Убежишь к маме и до конца жизни будешь трястись, ожидая голодного демона, который когтистой лапой выдерет твою жалкую трусливую душонку. Да?».
Что-то внутри нее, там, за серо-голубыми при таком освещении глазами, пискнуло: «Да», и тогда Энди впервые в жизни изо всех сил дала сама себе звонкую пощечину. Не настоящей себе — той, которая смотрела на нее с испугом из зеркала.
Больше не смотрит. Оторопевшая Энди, оглушенно потряхивая головой, разглядывала бледный отпечаток на щеке, который быстро наливался красным. Какое-то время ей было не до глаз — щека почему-то запылала, и, только умывшись ледяной водой, Энди вдруг заметила, что в зеркале на нее исподлобья смотрит хмурая, серьезная девчонка со светлыми волосами и красным пятном на щеке. И глаза теперь были не жалкие. Нормальные такие глаза. Живые. И как бы говорящие: только попробуйте меня тронуть.