Амулет plus Любовь
Шрифт:
– Нора, – прошептала она уже помертвелыми губами. – Ей пять лет.
– Нора взяла младшую за руку, – повторил верстальщик и опять замолчал, глядя на Марианну с вопросительной усмешкой.
– Малышку зовут Энни, – поспешила сказать она. – Ей три годика.
Верстальщик стал рассказывать дальше:
– Нора взяла Энни за руку и повела её на берег искать маму. На море после вчерашнего шторма всё ещё сильные волны. Девочки подошли близко к прибою, к самой воде – там легче идти по песку. Одна волна сорвала с ноги Энни туфельку и утянула в море. Энни заплакала. Нора сбросила свои башмачки и полезла…
– Нет! –
Верстальщик окаменел лицом. Потом губы его опять поползли усмешкой. Он спросил с горечью:
– Но ты, кажется, боишься меня?
– Нет, не боюсь! Не боюсь! С чего ты взял? – поспешила успокоить его Марианна и добавила. – Есть во Вселенной и другие верстальщики, но я пришла именно к тебе.
По лицу мистера Время она видела, что он удовлетворён её ответом. Да, было ещё три верстальщика, но они жили далеко отсюда, а она не могла сейчас попусту тратить время.
Словно подслушав её мысли, он сказал:
– Да, западный верстальщик живёт на Джомолунгме, знаешь? Повыше, чем я, будет.
– Но никто не живёт с таким комфортом, как ты.
Мистер Время довольно улыбнулся и поднялся с кресла. Спросил небрежно:
– Ты же не видела ещё, как я работаю?
– Нет, не видела.
– Ты можешь посмотреть, чтобы понять: моё вознаграждение не даётся мне легко, знаешь?
Марианна глядела на него, не представляя, что на это ответить. Всё также растягивая слова, он пояснил ей:
– Мне надо разрушить все уже установившиеся за эти три дня связи и создать новые, совершенно новые связи, но так, чтобы людям и не-людям это было совсем не заметно, и чтобы эти новые судьбы всегда открывались и закрывались, не пропадая ни на секунду из взаимодействия друг с другом. Короче, я должен буду произвести виртуозную подмену времени…
Верстальщик поднял руки, тут же опустил их и обернулся. Сказал с той же странной усмешкой:
– Но твой капитан всё забудет о тебе, знаешь? Ничего не будет помнить… Ты готова к этому?
Она скривилась в нервической улыбке, и хвост уже готов был появиться в её руке. Сдержав себя, ответила:
– Конечно, готова. Это совсем не важно.
Верстальщик встал на возвышение в полу во весь свой и так немалый рост, простёр руки в стороны и принялся вдруг расти, быстро увеличиваясь в размерах. Он поднимался всё выше и выше, скоро оказался под самой крышей, и сложное конструктивное перекрытие над его головой вдруг стало прозрачным. Оно будто пропало, открыв глазам ночное небо Машрика с неисчислимым множеством звёзд. При этом Марианна словно поднималась с ним вместе, потому что она неотрывно смотрела ему в лицо, в его глаза и всё слышала, даже малейший шёпот.
– Верстать, ровнять, уравнивать, навёрстывать и награждать, – забормотал верстальщик, и голос его постепенно набирал силу. – Выравнивать барыши, потери и утраты, нагонять добро и зло, удачу и неудачу… Вознаграждать и мстить, воздать и рассчитаться! Попомнить, выместить и отплатить!
Он сделал глубокий вдох, и голос его зазвенел струной:
– И расквитаться!.. Не забыть и наготовить в одну меру! Наделать, наработать и приобрести!..
Скоро он уже кричал слова, значения которых она не понимала, а руками с видимым усилием отбрасывал
Потом на лицо самого верстальщика вдруг брызнула кровь. Он вздрогнул и открыл глаза.
Увидел её, сказал, уже воровато улыбаясь:
– Пойдём, у нас есть три четверти часа. Я ухитрился впихнуть одному заключённому целый час меньшей размерности. Но он будет даже рад такому подарку. К тому же он сидит в одиночной камере и никому не сможет рассказать об этом.
– У тебя кровь на лице, – напомнила она.
– А, это, – он словно очнулся, вдруг помрачнев. – Да, неудачно получилось. Это кровь одного работорговца… Но я не хотел его смерти, знаешь?.. Он сам виноват, не надо было жадничать с носильщиками.
И тут же они очутились на полу. Он взял её за руку, потянул за собой, и она спросила:
– Скажи, а мой утонувший муж? Ты мог бы…
Он резко обернулся к ней, отпуская руку. Выговорил, как отрезал, даже с каким-то испугом:
– Смерть отверстать я не в силах, ты же знаешь! Прости!
Он снова взял её за руку и повёл в приватную зону своего пентхауса. И тогда сокол верстальщика снова взмыл к конструкциям перекрытия.
****
Базар, на котором капитан Линч намеревался купить верблюдов, был большой и шумный. Он представлял собою узкие грязные улочки среди хижин, клубящиеся тучи пыли, вереницы людей и стада животных. Здесь собирались жители всех окрестных селений и приходили караваны из близлежащих и дальних земель, конечным пунктом пути которых был португальский форт. На базар англичан отвёл сынишка Бонтондо. По лицу мальчугана было видно, что он этим очень гордится.
Капитан и Платон тоже помылись в озере и кое-как привели свою одежду в порядок, и она прямо на них быстро высохла и даже производила достойное впечатление. На базаре Платон сразу же купил феску с длинным куском тонкого шёлка и быстро и уверенно повязал себе тюрбан: он надел феску, покрыл голову шёлковой тканью, а затем перекрестил её концы на затылке и на лбу, затянув потуже.
– Получилось даже красиво, – одобрительно сказал мистер Трелони, рассматривая смущённо улыбающегося Платона.
– Нам всем тоже надо купить такое, – согласился капитан.
– Вам всем надо купить другое, сэр. Оно вам подойдёт лучше, – ответил Платон и уверенно пошёл вперёд.
Верблюдов на базаре было много. Они были чёрные и рыжие, коричневые и белые. Они топтались у привязей, отпихивая друг друга, издавали низкие гортанные крики, похожие на крики роженицы, мочились, крутя хвостом и разбрызгивая вокруг себя едко пахнущую мочу, а рядом с ними ходили по базару, азартно торговались, зазывно кричали, сидели на тюках, жарили требуху на жаровнях и даже спали, накрыв голову полой, разноцветные, разномастные люди.