Амулет plus Любовь
Шрифт:
Через несколько дней караван подошёл к оазису Атар – довольно большому городу и конечному пункту всех караванных путей.
Здесь располагалась столица молодого эмирата Адрар, и жил эмир, его придворные и его подданные: ткачи, кузнецы, ювелиры, кожевники, красильщики, торговцы и музыканты. И здесь капитана ждала неожиданность, предсказать которую было совсем нетрудно.
В толпе, запрудившей окраинную площадь Атара, он увидел знакомого араба. Он осунулся, похудел за эти дни, но держался со спокойным достоинством. Только глаза его с беспокойством скользили по фигурам караванщиков, и, казалось, плакали
Вторым заметил араба Бонтондо. Он придушенно ойкнул, бросил поводья доктору Леггу, и, не дожидаясь пока его верблюд сядет, свалился с него на землю и притаился за колесницей. Араб увидел Платона и стал спешиваться. Платон, быстро глянув на капитана, тоже сошёл с верблюда, вышел арабу навстречу и произнёс:
– О, достойнейший… Скажи мне, чего ты хочешь? Я – Мугаффаль Абул-л-Фарах готов ответить перед тобою за действия своих людей.
Лицо араба исказилось судорогой, но он справился с собой, и скоро только плачущие глаза выдавали его чувства. Он ответил:
– Я ищу гадальщика на кофейной гуще достопочтенного Бонтондо. Где этот прекрасный человек? Я хочу поблагодарить его за спасение моего сына.
На чёрном красивом лице Платона не дрогнул ни единый мускул.
****
ГЛАВА 5. Ориентал джинн Кари
Глава, в которой мы впервые столкнёмся с не-людьми,
называющими себя «ориенталами» (от лат. oriens – «восток»).
Марианна уже знала, что капитан Линч со своими людьми ушёл с караваном в Атар, и томилась в ожидании, когда Энни можно будет объявить здоровой. А пока она обдумывала план своих действий.
Капитан ушёл в пустыню, а это плохо для неё – она не сможет его догнать. Никому нельзя появляться в пустыне без разрешения ориенталов или, как их называют в Магрибе, джиннов. Марианне придётся обратиться к ним, но это такая докука, сплошная театральщина. Вечно они обставляют своё появление дымом и грохотом, не могут вести себя нормально, как все «люди пустоты». Нет, им обязательно надо увешать себя золотом, что-нибудь взорвать, напустить пафоса и улететь на ковре… Ну, сущие дети по своему мировосприятию! Вот, если только Кари – нормальный!
Марианна с удовольствием рассмеялась, вспоминая их последнюю встречу, и тут же вызвала Кари. И он не появился.
– Кари, перестань! – воскликнула она, но так, чтобы девочки, играющие во дворе, не услышали. – Ну, неужели ты не можешь появиться хоть раз в жизни нормально?
Никакого ответа. Тогда она огляделась на своей кухоньке, высматривая посудину или что другое, откуда этому забавнику захочется появиться сегодня: кастрюльки, миски, кувшины для воды, очаг, корзины для припасов, чашки, горшки, масляная лампа… Откуда? Как ей понять ход его мыслей?
Из очага появляются только западники, а Кари их недолюбливает: они снобы, строят из себя аристократов голубых кровей, отращивая дурацкие острые и мохнатые уши. Нет, из очага Кари не появится, да и никогда не появлялся. Из масляной лампы он возник в прошлый раз. Хотя у него что-то не получилось с Дымом Появления. Муж потом всё принюхивался и спрашивал,
Тут Марианна тяжело вздохнула и склонила голову на плечо. И увидела глиняный кувшин для воды, в котором по её рассеянности сегодня не было воды. Да и вчера тоже она о кувшине забыла. Кувшин пуст! И сух! Ага!
Она подбежала к кувшину, присела и потёрла его пальчиком. Ей послышалось довольное хихиканье. Тогда она потёрла кувшин сильнее, а потом сложила губы и нежно, призывно подула на его горлышко. И из кувшина потянулся дымок, бледный, почти бесцветный, но Марианна отскочила на всякий случай. Дым рос, густел и уплотнялся, он поднялся к самым стропилам, на которых у неё висела трава для приправ, и она принюхалась, с испугом решив, что траву ожидает гибель. Но дым призрачно пах миндальным цветущим садом. У неё даже голова закружилась от воспоминаний.
Она бросилась закрыть дверь и увидела, что дверь уже на крючке.
Кари довольно засмеялся за спиной. Она обернулась и увидела его стоящим посреди кухни. Это был он сам, а не его проекция: от ног в алых сафьяновых сапогах тянулась по тёсаным плитам пола отчётливая узорчатая тень.
– Кари, ну какой же ты мальчик! У тебя даже тени ажурные, как от кружевного полога! – воскликнула Марианна и бросилась к нему.
Да, это был её ненаглядный Кари с крепким, словно отлитым из драгметалла, телом, Кари, пахнущий кальянным дымом и пьянящим ароматом мускуса, и благоуханием чеканной жаровни, в которой горят кедровые угли, и терпким запахом кориандра, горящего перца, розового масла и ещё бог знает каких специй и благовоний. Он обнял её, поцеловал в губы, в глаз, за ухом и под правой скулой, и она тут же поспешила мысленно прилепить себе «мушку» над левой бровью.
И тогда он поцеловал её в эту «мушку» и ответил:
– Я эстет, ты же знаешь, моя несравненная…
И сделал от неё шаг в сторону, чтобы она смогла налюбоваться им вволю. Тут же где-то в дальнем углу её кухни забил перьями павлин, готовящийся распустить свой хвост. Она услышала почти на ультразвуке характерный «шелест листвы» от павлиньего хвоста и принялась пожирать Кари глазами, понимая, что именно это он сейчас от неё ждёт.
Сначала она съела у него усы. Они, конечно, были великолепны и лихо закручены кольцами, но она не любила его помаду для усов: уж очень липкая. Потом она сожрала феску с длинным куском натурального шёлка, повязанного в тюрбан на его голове. Кари медленно поворачивался вокруг себя, а Марианна быстро и сноровисто поедала его накидку-аббу из тончайшей верблюжьей шерсти, длинные фиолетовые штаны-ширваль с ниспадающими на талии пышными складками, золотой кушак и распашное платье-гумбаз канареечного цвета с разрезами по бокам.
Скоро Кари остался только в стрингах.
Но сам он в это же время с не меньшим проворством раздевал её. Марианна едва успела материализовать себе на грудь металлические чашки с золотыми подвесками, а на бёдра накинуть узорчатый покров. Закончив раздевать друг друга, они засмеялись, как два довольных заговорщика. Кари положил ей на талию густо татуированные руки, уже готовый притянуть её к себе. Спросил многообещающим шёпотом:
– Где ты хочешь, моя повелительница?
– В весеннем саду, но только недолго, чтобы меня не хватились дети, – быстро ответила она.