Амулет Самарканда
Шрифт:
— Меня кое-чему учили. Я быстро читаю и хорошо запоминаю. Ну, а о нём ты что думаешь?
— Об этом наёмнике Лавлейса? Любопытный тип. Он — не джинн и даже, скорее всего, не волшебник. От него не разит тухлятиной, как от вас. [Примечание: Я вовсе не собирался грубить. Ну ладно, собирался — и тем не менее это чистая правда. Я не какой-нибудь поисковый бес (они сплошь состоят из нюха), но у меня достаточно развитое обоняние, и я почти всегда способен засечь волшебника, даже если он старается сохранить инкогнито. Они столько сидят в своих продымленных комнатах, вызывая различные могущественные сущности, что их кожа приобретает специфический запах. Самые характерные его черты — благовония и острый привкус страха. Если и после этого вы не вполне уверены, посмотрите
Мальчишка наморщил лоб.
— Если он не демон и не волшебник, какой силой он может обладать?
— Не занимайся самообманом, — мрачно сказал я. — Есть и другие силы.
Мне вспомнилась та девчонка из Сопротивления и её приятели.
От дальнейших вопросов меня избавила дорога: она повернула и вынырнула из-под деревьев. И перед нами предстал Хедлхэм-Холл. Мальчишка тихо ахнул.
На меня усадьба особого впечатления не произвела. После того как поучаствуешь в возведении нескольких самых величественных зданий мира и сумеешь дать архитекторам несколько полезных советов, [Примечание: Правда, их не всегда принимали. Взгляните хоть на Пизанскую башню. ] уже не станешь восхищенно присвистывать при виде второразрядного викторианского поместья, стилизованного под готику. Ну, вы наверняка знаете такие постройки: куча всяких завитушек, украшений и башенок. [Примечание: Что, не получается представить? Ну, я просто не хотел надолго прерывать своё повествование. Хедлхэм-Холл представляет собой огромное двухэтажное здание с двумя приземистыми крыльями, северным и южным, массой высоких сводчатых окон, покатым фронтоном, резным каменным орнаментом, напоминающим уже скорее о барокко, множеством кирпичных труб, барельефом над главным входом, высокими сводчатыми потолками и всяческими горгульями (и им подобными изваяниями). Всё это построено из бежевого камня, который сам по себе неплох, но в таких количествах начинает напоминать огромную груду подтаявшей сливочной помадки.]
Здание окружала широкая лужайка; по ней разгуливали павлины и кенгуру. [Примечание: Они были столь продуманно рассредоточены на лужайке, что я даже подумал: уж не приклеили ли их там?]
Посреди лужайки стояли два полосатых шатра, а по террасе уже сновали слуги, разнося подносы с бутылками и бокалами. Перед домом возвышался массивный древний тис; рядом с ним, под его раскидистыми ветвями, дорога раздваивалась. Левое ответвление изящно изгибалось перед фасадом, а правое скромно сворачивало за дом. Мы поехали к чёрному ходу, как и было велено.
Мой хозяин всё ещё продолжал жадно пожирать взглядом открывшуюся ему картину.
— Забудь свои трогательные грёзы, — сказал ему я. — Если ты хочешь дожить до их исполнения, нам сперва нужно пережить сегодняшний день. Итак, мы проникли внутрь. Теперь нам нужно сформулировать наш план. Что мы собираемся делать?
Мальчишка мгновенно подобрался.
— Исходя из того, что сказал нам Лавлейс, — сказал он, — можно предположить, что он намеревается каким-то образом нанести удар по министрам. Но каким именно, нам неизвестно. Произойдет это сразу же, как только гости прибудут — пока они расслаблены и беспечны. И Амулет жизненно важен для плана Лавлейса, каков бы ни был этот план.
— Да. Согласен. — Я побарабанил пальцами по рулю. — Ну а как насчёт нашего плана?
— У нас две задачи: отыскать Амулет и вычислить, что за ловушку готовит Лавлейс. Вероятно, Амулет он будет держать при себе, чтобы при любом повороте событий быть уверенным в собственной безопасности. Нам полезно будет знать, где Амулет, но незачем отбирать его у Лавлейса, пока не прибудут все приглашенные. Нужно показать министрам истинное лицо Лавлейса. Доказать, что он предатель. Если при этом мы ещё и сможем разоблачить заготовленную им ловушку — тем лучше. Мы получим все требуемые доказательства.
— Тебя послушать —
Дорога внезапно закончилась круглой, усыпанной гравием площадкой у задней части дома. На площадке уже стоял фургон цветочницы. Неподалеку виднелись несколько открытых белых дверей; на крыльце стоял человек в тёмной ливрее. Он жестом велел нам подъехать к краю площадки и остановиться.
— Ладно, — сказал мальчишка. — Разгружаем фургон и хватаемся за первую же подвернувшуюся возможность. Жди моих приказаний.
— А разве я когда-нибудь поступал иначе? — Я едва не въехал в декоративный кустарник, но каким-то чудом сумел остановить фургон. Лакей подошёл к нам.
— Мистер Скволлс?
— Я, начальник. А это… мой сын.
— Вы опаздываете. Повару нужны ваши товары. Пожалуйста, побыстрее отнесите их на кухню.
— Конечно, начальник.
Мою сущность пробрало неприятное ощущение, и волоски на загривке встали дыбом. Повар… Нет, не может быть. Он, конечно же, где-нибудь в другом месте. Я открыл дверь фургона.
— А ну пошевеливайся, сынок, а не то я тебе наподдам!
Я с мрачным злорадством под завязку нагрузил мальчишку сирийскими оливками и гигантскими улитками и отправил тащить всё это. И он пошёл, пошатываясь под тяжестью — совсем как Симпкин в магазине у Пинна. [Примечание: Не думайте, будто я позабыл про Симпкина. Напротив. У меня долгая память и богатое воображение. И касательно Симпкина у меня свои планы. ] Я же выбрал небольшую упаковку жаворонковых язычков и двинулся следом за мальчишкой — через дверь, по прохладному коридору с белеными стенами. Множество слуг самого разного вида, пола и габаритов так и сновали вокруг, словно перепуганные зайцы. Повсюду стояли галдеж и гвалт. Пахло свежевыпеченным хлебом и жареным мясом; запах доносился из широкой арки, ведущей на кухню. Я заглянул туда. Десятки поварят в белых халатах резали, терли, поливали жиром, промывали… Что-то жарилось прямо в очаге, на вертеле. На столах громоздились груды овощей; рядом приготовленные к выпечке булочки начинялись фруктами в желе. Работа так и кипела. Дирижировал всем этим толстый шеф-повар. В данный момент он как раз орал на мальчишку в голубой униформе. Рукава повара были закатаны. И одна рука у него была перебинтована.
Я на миг заглянул на седьмой план.
И тут же нырнул обратно. Все мои сомнения мгновенно улетучились Я слишком хорошо знал эти щупальца.
Мой хозяин вошёл на кухню, сложил свою грозящую рассыпаться ношу на ближайший стол и собрался выйти, ничего не разузнав. Когда он шагнул за дверь, я сунул ему в руки упаковку с жаворонковыми язычками.
— Отнеси и это, — прошипел я. — Я не могу туда войти.
— Почему?
— Делай, что тебе говорят!
Ему хватило ума подчиниться, и притом быстро, ибо в коридоре вновь появился слуга в тёмной ливрее и принялся внимательно наблюдать за нами. Мы двинулись обратно к машине, за новой порцией товаров.
— Здешний шеф-повар, — прошептал я, извлекая из дальней части фургона коробку с паштетом из вепря, — это джинн Факварл. Не спрашивай меня, за что он так любит эту личину, — я понятия не имею. Но мне нельзя соваться на кухню. Он сразу же меня узнает.
Мальчишка сощурился.
— Откуда мне знать, что ты не врёшь?
— Просто поверь мне на этот раз, и всё. Ты не прихватишь ещё один пакет со страусиным мясом? Ох! Пожалуй, не прихватишь.
Мальчишка несколько раз сбегал туда-обратно, и за это время мы с лихорадочной скоростью сочинили план кампании. Но прежде чем прийти к согласию, изрядно погрызлись. Он хотел, чтобы мы оба прошмыгнули через кухню и отправились исследовать дом, но мне отчаянно не хотелось проходить неподалёку от Факварла. Я предлагал разгрузить фургон, бросить его где-нибудь в лесу и тайком пробраться обратно, и тогда уже и приниматься за расследование. Но мальчишку это предложение категорически не устраивало.