Амулет Самарканда
Шрифт:
— Что?..
Андервуд на миг оцепенел, а потом развернулся и со скоростью, удивительной для человека его лет, ринулся к открытой двери. Но в тот самый миг, когда он несся мимо Натаниэля, невесть откуда взявшийся порыв ветра захлопнул дверь. Андервуд вцепился в ручку двери и принялся дёргать её изо всех сил. Но дверь не открывалась. Андервуд зарычал от страха и обернулся. Теперь они с Натаниэлем смотрели на Саймона Лавлейса — а тот глядел на них, стоя в дальнем углу кабинета. У Натаниэля подгибались ноги. Он в отчаянии озирался по сторонам в поисках Бартимеуса, но паука нигде не было видно.
Лавлейс плавным, изящным движением
— Я не дурак, Джон, — сказал он. — Конечно, вполне возможно, что ты и вправду не знаешь, что это за вещь, — но мне, честно говоря, слабо в это верится. А бедолага Артур уж точно всё знает.
Заслышав это, Андервуд схватил Натаниэля за шиворот. Голос его срывался от страха.
— Да, но я никому ничего не скажу! Вы можете на меня положиться, Лавлейс! Держите Амулет у себя, сколько вам угодно, — я и слова не скажу! Но этот придурок слишком привык лезть не в свои дела! С ним надо покончить, пока он ничего не разболтал! Убейте его, и вопрос будет решен!
Он больно сжал шею Натаниэля и швырнул его вперёд. Мальчик вскрикнул от боли. Лавлейс самодовольно ухмыльнулся.
— Какая преданность наставника своему ученику! Очень трогательно. Вот видишь, Джон, — мы с Андервудом преподали тебе завершающий урок искусства волшебства. Возможно, с нашей помощью ты поймёшь, как ошибся, явившись сегодня ко мне с повинной. Ты верил в некий кодекс благородного волшебника, которому полагается отвечать за свои деяния. Так вот, всё это лишь пропаганда. Ни кодекса, ни волшебников, которые его соблюдают, не существует. Равно как не существует чести, благородства и справедливости. Каждый волшебник действует исключительно в своих интересах и не упускает ни малейшей возможности провернуть что-либо к собственной выгоде. Пока он слаб, он старается избегать опасностей — именно поэтому посредственности из кожи вон лезут, лишь бы найти себе местечко внутри системы. Артуру об этом прекрасно известно — не так ли, Андервуд? Но если волшебник силен, он наносит удары. Как, по-твоему, Руперт Деверокс пришёл к власти? Его наставник двадцать лет назад убил предыдущего премьер-министра в ходе государственного переворота — а Деверокс унаследовал титул. Такова истина. Такова жизнь. И когда я на следующей неделе пущу Амулет в ход, я буду следовать великой традиции, восходящей ещё к Глэдстоуну.
Сверкнули очки, и рука Лавлейса начала подниматься в каком-то жесте.
— Кстати, может, это тебя немного утешит: ещё до того, как ты появился на сцене, я решил, что убью всех в этом доме. Я не могу позволить себе рисковать. А потому твоя глупость, заставшая тебя явиться сюда, на самом деле ничего не изменила.
Перед глазами Натаниэля встала миссис Андервуд, хозяйничающая на кухне. На глаза у него навернулись слёзы.
— Пожалуйста!..
— Ты слаб, мальчик. В точности как и твой наставник.
Лавлейс хлопнул в ладоши. В кабинете резко потемнело. По полу пробежала дрожь. Натаниэль почувствовал, как что-то возникло в дальнем углу комнаты, но от страха не мог сдвинуться с места. Он не смел даже поднять глаза и взглянуть в ту сторону. Стоявший рядом с ним Андервуд пробормотал защитное заклятие. Его окружила мерцающая зелёная сеть. Натаниэль остался за её пределами, одинокий и беззащитный.
— Наставник!..
Но в этот самый миг — словно обрушился штрек в сланцевом руднике — по комнате раскатился чудовищный голос:
— Какова твоя
— Уничтожь их обоих. И всё живое, что найдёшь в этом доме. А потом сожги дом дотла, вместе со всем содержимым.
Андервуд испустил отчаянный вопль.
— Не трогайте меня! Возьмите мальчишку!
Он с силой отчаяния толкнул Натаниэля. Мальчик полетел вперёд, споткнулся и упал. Слёзы застилали ему глаза. Он попытался подняться, не воспринимая ничего, кроме собственной беспомощности. Где-то рядом раздался громкий треск. Натаниэль уже готов был закричать, но тут чьи-то когтистые лапы сомкнулись на его шее.
Бартимеус
Я сделал ставку на стол Андервуда. Это было старомодное, массивное, крепко сколоченное сооружение. К счастью, Джабор материализовался по другую сторону от него. Моему старому знакомому потребовалось три секунды, чтобы проломиться сквозь стол, и это дало мне выигрыш во времени. До этого я околачивался на потолке, в щели за кругом света, отбрасываемого лампой. Теперь же я обрушился вниз, на лету преобразившись в горгулью, как мне это уже случалось проделывать. Я приземлился прямо на моего хозяина, бесцеремонно схватил его за шею и, поскольку подход к окну перекрывал Джабор, ринулся к двери.
Моё вмешательство почти что прошло незамеченным: волшебники были заняты другим. Андервуд, закутанный в свою защитную сеть, метнул в Лавлейса потрескивающую голубую молнию. Молния ударила Лавлейса в грудь и исчезла без следа. Амулет Самарканда поглотил всю её мощь.
Я с мальчишкой на руках проломился сквозь дверь и помчался вверх по лестнице. И не успел я добраться до верха, как позади прогремел чудовищной силы взрыв. Нас припечатало к стене. Сила удара оглушила меня. И пока я лежал, ошеломленный, послышалось несколько оглушительных ударов. Кажется, Джабор перестарался: похоже было, будто пол кабинета попросту провалился под ним. [Примечание: В этом весь Джабор. Он из тех, кто способен радостно перерубить сук, на котором сидит, или загнать самого себя в угол.]
Мне понадобилось не так уж много времени, чтобы привести свою сущность в порядок и подняться на ноги, но за эти несколько мгновений невежественный мальчишка успел исчезнуть — хотите верьте, хотите нет. Я краем глаза заметил, как он мчался к лестнице — и вниз.
Я потряс головой, не веря глазам своим. Я же ему сказал, чтобы он не лез в заварушку! И что же? Он заявился прямиком в руки Лавлейсу, рискуя при этом жизнью, причём не только своей, но и моей! А теперь он мчится навстречу Джабору! Я понимаю: бежать со всех ног, спасая свою шкуру, — это очень даже правильно. Но пускай же он бежит в нужном направлении! Я взмахнул крыльями и мрачно ринулся в погоню.
Второе золотое правило бегства гласит: никогда не издавай звуков, без которых можно обойтись. Когда мальчишка добрался до первого этажа, я услышал, как он злостно нарушает это правило. Он орал так, что по коридору катилось эхо.
— Миссис Андервуд! Миссис Андервуд! Где вы?
Его крики перекрывали даже оглушительный грохот ударов, от которых содрогался весь дом.
Я страдальчески возвел глаза к небу и преодолел последний пролет лестницы. И обнаружил, что прихожую уже начало заволакивать дымом. В коридоре виднелись пляшущие отблески пламени. Мальчишка по-прежнему опережал меня — я видел, как он, спотыкаясь, бредет к этому пламени.