Амулет Жизни
Шрифт:
Мервила услышанное, мягко говоря, озадачило.
— Позвольте спросить, а не слишком ли слепо вы мне доверяете? Ведь куда логичнее было бы предположить, что я прохлопал побег Кейси и разыграл спектакль с уходом со службы, после чего заявился сюда с довеском в виде Сайны, чтобы завоевать ваше доверие. А здесь просто выжидаю удобного момента, чтобы нанести удар в спину. Причем все это делается с ведома, а то и по прямому распоряжению Карнелиса.
Судья усмехнулся.
— Если это был розыгрыш, то весьма дорогостоящий для Карнелиса, если учесть размах, с которым он тебя ищет. Согласись, куда проще было бы просто заслать тебя в маске кого-то из моих сотрудников. Вряд ли у тебя возникли бы большие затруднения с повторным похищением Кейси. Кроме того, извини, Мервил, но я ни за
Мервил вздохнул. Повязка на груди говорила сама за себя. А Судья продолжал:
— Я неплохо разбираюсь в людях, Мервил. И хотя многие считают тебя чудовищем, я не разделяю эту точку зрения. Никакое ты не чудовище. В тебе нет мелочной подлости и тупой жестокости. И садизма в тебе нет. А Карнелису было на это наплевать, и он пытался тебя сломать и превратить в монстра. Дурак, что тут скажешь. Твоя же вина только в том, что ты совершил ошибку, устроившись на службу к Карнелису. Ты был молодым и неопытным и не мог знать, что представляет собой этот чокнутый параноик. Но несмотря на все моральное давление ты остался человеком. Впрочем, есть один момент, который остается для меня не совсем понятным. Объяснишь?
— Что именно?
— Я представляю, как тебе осточертела служба и твой работодатель. Не сомневаюсь, ты не раз представлял себе в ярких красках и со всеми подробностями, как сворачиваешь Карнелису шею. Возможностей сделать это у тебя наверняка было предостаточно. Но ты предпочел сбежать. Я не думаю, что расправиться с хозяином тебе помешали высокие моральные принципы и вера в неприкосновенность человеческой жизни даже такого мерзавца, как Карнелис. Что скажешь?
— Господин Судья, вы совершенно правы, — кивнул головой Мервил. — Если бы я мог, я избавил бы Мир Вечности от этого паразита еще в первые годы службы на должности первого помощника. Но я не могу. Хочу больше всего на свете, но не могу. И объяснить почему, тоже не могу. Поймите меня правильно, мое желание здесь не играет абсолютно никакой роли. Я просто не могу этого сделать.
— Вот, значит, как… — Судья задумчиво потер щеку. — А по поводу этой штуковины ты что-то можешь сказать?
Он сунул руку в карман и протянул Мервилу пакетик, в котором лежала плоская черная «таблетка» размером с пуговицу. От нее отходило множество отростков не толще человеческого волоса.
— Врач обнаружил это, когда извлекал пули. Вживляли тебе эту штуку явно не в нашем мире, пользовались высокими технологиями. Мы заинтересовались, прошлись сканером по всему телу и нашли еще парочку таких «ежиков». С их удалением пришлось повозиться, но зря я, что ли, столько средств вложил в медицину? Так что сейчас ты полностью очищен от всяких посторонних предметов и механизмов. Надеюсь, ты не сердишься на такое самоуправство?
С лицом Мервила происходили странные вещи. Он явно пытался что-то сказать, но то ли язык не слушался, то ли слов не находилось. Судье даже почудились слезы, блеснувшие в уголках глаз бывшего первого помощника Карнелиса. Наконец Мервил справился с эмоциями и, насколько позволяло сидячее положение, склонился перед Судьей в поклоне.
— Господин Судья, вы не представляете, что вы для меня сделали. Я обязан вам даже не жизнью. Вы дали мне свободу. Настоящую СВОБОДУ. Я перед вами в неоплатном долгу. Можете располагать мной, как считаете нужным.
— Но… — Судья тоже несколько растерялся.
— Это так называемая «капсула верности». Ее вживляют всему офицерскому составу и обслуживающему персоналу. Человек с капсулой не может причинить вред своему господину. У него не поднимется рука нажать на курок, ударить ножом или подсыпать яд в пищу, не повернется язык нанять убийцу со стороны. Он не может ослушаться прямого приказа. Сбежать в другой мир и там затеряться тоже нельзя — в капсуле заложен механизм автоматического возврата. К счастью для меня, в пределах нашего
— Ничего себе! — Судья был ошеломлен услышанным. — Это же форменное рабство! А что она собой представляет?
— При установке она сразу программируется на несколько главных и нерушимых правил типа «не покушайся на жизнь своего господина», «выполняй его приказы» и «не пытайся избавиться от капсулы и никому о ней не говори». Поначалу капсула программировалась и на «не причиняй своими действиями вред интересам и имуществу своего господина», но от этого правила быстро отказались, потому что шпионы не могли сказать ничего лишнего, отдел финансов не мог выйти за пределы сметы, взятки не получалось ни давать, ни брать. В общем, не прижилось это правило. А такой момент как «не говори и не думай плохого о своем господине» в первые же дни эксплуатации сделал клиническими идиотами четверть офицерского состава.
— Ну еще бы… А как эта штука действует?
— При попытке нарушить приказ носитель получает небольшой разряд тока. Если упорствует в своем намерении — разряд усиливается. А если учесть, что эта штука подключена напрямую к нервным окончаниям, масса впечатлений гарантирована.
Судья невольно вздрогнул.
— И ты, столько лет проносив в себе эту дрянь, все же не сломался и остался нормальным человеком…
— Поначалу, конечно, чуть не свихнулся. Но потом немного разобрался в принципе действия и нашел лазейки. Например, правило, не позволяющее нарушать прямые приказы, не работает при хозяйских фразах типа: «хорошо» или «договорились». Да и я со временем научился строить фразы так, чтобы слышать от Карнелиса максимально невнятные и расплывчатые распоряжения. Опять же сам что-то предлагал. Кроме того, работа первого помощника подразумевает определенную свободу действий и, разумеется, некоторое отступление от приказов. В конце концов, зачем нужен такой первый помощник, для которого хозяин все пошагово планирует? Так что действовал я практически самостоятельно, важно было не нарушать ключевые моменты задания и окончательный результат. Или еще такой момент. Нам устанавливали самую простую версию капсул, более сложные почему-то напрочь отказывались работать. А эти, помимо основных правил, могли держать в памяти не больше пяти распоряжений. Так что можно было, получив основное задание, заговорить Карнелису зубы чем-то второстепенным и добиться от него распоряжения типа: «Зайди в службу снабжения и передай им, чтобы подготовили отчет. И, разумеется, проконтролируй, чтобы там было все в порядке. Ну и, само собой, сделай…». В общем, память капсулы забивалась мелочевыми делами, а в основном задании я имел свободу действий. Правда, этим способом я пользовался очень осторожно.
— И Карнелис не догадывался о таких «милых шалостях»? Наверняка ведь не ты один нашел эти лазейки.
— Естественно. Но как вы понимаете, носители капсул не выстраивались в очередь, чтобы настучать Карнелису о том, что они нашли вариант, как немного упростить себе жизнь. Впрочем, иногда случались и проколы, кто-то попадался на вроде бы безотказном способе. Тогда устраивался «разбор полетов», на какое-то время режим ужесточался, приказы отдавались четко и недвусмысленно, а потом все возвращалось на свои места.
— Мервил, но все равно ты буквально ходил по лезвию бритвы. Как в таких условиях тебе удалось устроить побег Кейси, не говоря уже о том, чтобы бежать самому? И если уж на то пошло, то почему ты не сбежал раньше?
Бывший первый помощник Карнелиса тяжело вздохнул.
— Потому что далеко я бы не убежал. Во-первых, в капсуле прошит механизм, позволяющий хозяину усилить разряд тока до максимума. Так что даже если бы я сбежал и попробовал затеряться на вашей территории, прожил бы я недолго, зато очень ярко. Во-вторых, в капсулу вшит поисковый маячок, который включается через трое суток отсутствия носителя в замке. По нему меня бы нашли где угодно. В-третьих, я не мог никому сказать о капсуле и избавиться от нее. А если бы сунулся в клинику в другом мире на предмет пройти обследование и удалить ее хирургическим путем — немедленно сработал бы механизм автоматического возврата, и я тут же оказался бы в замке.