Амулет. Книга 4
Шрифт:
Самым неприятным во всей этой истории было то, что теперь американец знал меня в лицо, и я уже не смог бы подобраться к нему незамеченным на улице, чтобы разыграть хулиганское нападение.
После такого глупого провала мы решили запустить план номер два. Его идея была проста. Инсулин, которым я регулярно снабжал Жизель, не только лекарство, но и яд, при превышении обычной дозы вызывающий тяжёлый сердечный приступ. Его преимущество перед другими ядами, как объяснила мне красотка, в том, что он не оставляет никаких следов в организме, поэтому ни
Моё участие в такой операции было излишним, поэтому я валялся в своём отеле и предвкушал скорое завершение операции, высчитывая сумму вознаграждения, которую должен буду получить от Батяни, как вдруг среди ночи подскочил от неожиданного телефонного звонка. Звонила эта белокурая бестия. Вместо извинений за звонок в такое неурочное время, или хотя бы приветствия, я услышал в трубке её резкий голос:
– Немедленно приезжай!..
С досадой натягивая штаны, я думал, что, видно, второй план тоже даёт сбой, и эта операция закончится не так быстро, как мне бы хотелось.
Приехав на место, я убедился, что наш план, действительно, под угрозой срыва: Жизель решила смешать инсулин с водкой, надеясь, что таким образом легче всего будет уговорить очкарика его принять, но здорово просчиталась. Америкашка оказался воинствующим поборником трезвости и наотрез отказывался пить! Было уже три часа ночи, и на его месте любой мужик давно бы уже сдался и выпил бы, уступив уговорам такой прелестницы, но этот упрямый козёл не соглашался ни в какую. Я понял, что Жизель вызвала меня, чтобы создать видимость вечеринки и облегчить себе задачу по склонению благоверного к выпивке.
Дверь мне открыла их домработница. Это была странная рыжеволосая тётка, очень похожая на ненормальную. «Неужели он берёт к себе на работу пациентов?» – удивился я. Тётка смерила меня неприятным подозрительным взглядом, и я даже подумал, не убрать ли её за компанию, но потом решил, что в суде она всё равно выступать не сможет, поскольку показания сумасшедших судом не учитываются. Вот только сумасшедшая ли она?.. Я не стал долго размышлять на эту тему, рассудив, что проблемы нужно решать по мере их поступления. А проблемой номер один пока было то, что америкашка отказывался пить и срывал нам последний из заготовленных планов.
Войдя в гостиную, я застал события в самом разгаре. Очкарик стоял посреди комнаты и громко обвинял устроившуюся за столом раскрасневшуюся Жизель:
– Я не мог даже предположить, что моя жена может быть во власти страшного русского порока – алкоголизма! Ты же медик, как ты можешь не знать про необратимый вред, который наносит алкоголь организму?! К тому же причина пьянства у всех одна – слабоволие. Если бы ты сказала раньше о том, что нуждаешься в выпивке, я, возможно, ещё подумал бы о том, чтобы жениться на тебе!..
– Простите, – кашлянув
Я казался самой скромностью и вежливостью. Видимо, мой визит был настолько неожиданным, а профессиональный рефлекс очкарика настолько сильным, что он мгновенно принял важную позу, поправил на носу очки и, вместо того, чтобы немедленно выгнать меня и предложить впредь не являться в ночное время, лишь пожурил:
– Почему же вы выбрали такое непригодное для визита время?
Я придал своему лицу несчастное выражение и ответил:
– Понимаете, я почувствовал обострение своей депрессии, до того сильное, что не могу спать. Мне необходима помощь специалиста. К тому же, вы сами назначили мне.
– Я? Вам? Назначил? – удивлённо спросил он.
– Да. Помните, когда сломалась ваша машина, и пришлось отменить сеанс, вы сказали, что я могу придти в любое удобное для меня время.
Жизель вдруг оживилась:
– Как прекрасно! – воскликнула она, словно продолжая разговор о чём-то своём, наболевшем. – Теперь у меня хоть есть, с кем выпить! Давай, земляк, садись. Выпей со мной в тоскливую минуту, раз этот гордец мной брезгует.
Она произнесла эти слова с такой искренней горечью, а ее повлажневшие прекрасные глаза так блестели, что даже я на минуту поверил: убивается баба от тоски по родине.
– Земляк! – продолжала она. – Ведь у нас в России никто не ходит к психотерапевтам! У нас достаточно посидеть вечером с хорошим другом, выпить, поговорить – и никакой депрессии! А мой муж этого не понимает. Он не хочет даже попробовать! – она всхлипнула, для убедительности поднеся к глазам салфетку.
– Конечно, – поддержал я её, – давай выпьем. Возможно, мне и вправду именно этого и не достаёт…
– Понемножечку, всего лишь по чуть-чуть, – она достала изящную, украшенную множеством лейблов бутылку и театральным жестом пригласила меня к столу.
– Так, может быть, и вы, доктор, рискнёте проверить эффективность русской терапии и, по нашей традиции, выпьете с нами на троих? – спросил я, взглянув на очкарика.
В ответ он лишь ехидно улыбнулся:
– Нет уж. Увольте. Но раз вам так хочется – пейте на двоих.
Тут я понял, что настала моя очередь уговаривать американца. Ведь постороннему человеку, да к тому же потенциальному клиенту, отказать сложнее, чем собственной жене.
– Не знаю, как у вас в Америке, – заупрямился я,– но у нас в России, если человек отказывается выпить с гостем, он наносит ему страшное оскорбление. Таких людей изгоняют из общества и не ведут с ними никаких дел. А ведь я хотел заключить с вами договор, и заплатить за консультации приличную сумму, – для убедительности я вынул из кармана и показал ему толстую пачку однодолларовых купюр, которые собрал для обмена на стодолларовую бумажку. Это был довольно грубый и дешёвый приём, но, как ни странно, американец на него клюнул.