Амундсен
Шрифт:
Великий поэт Национального театра Хенрик Ибсен завершил свой творческий путь «драматическим эпилогом» — пьесой «Когда мы, мертвые, пробуждаемся». Это название вполне под стать и нынешнему докладу полярника. Но эпилог его собственной жизни поневоле черпал мудрость из более ранней драмы соотечественника — «Враг народа». Действие там завершается «великим открытием» — главный герой, д-р Стокман, делает столь же гордый, сколь и ошибочный вывод: «…самый сильный человек на свете — это тот, кто наиболее одинок!» [154]
154
Перевод
Совершенно неожиданно Руал Амундсен вновь предстает перед миром как удачливый эстрадный артист с огромными сборами. Но поскольку экономика перелета юридически отделена от его личных дел, он по-прежнему банкрот. Хотя имущественный спор с Леоном вступил в следующую фазу, перешел из суда по делам о банкротстве в суд средней инстанции, полярник живет в Ураниенборге только благодаря любезности конкурсного управляющего. Проявляя такое радушие, управляющий Руде тем не менее вынужден отметить в своем отчете, что отношения с Руалом Амундсеном «временами» были крайне напряженными. «Быть одновременно национальным героем и банкротом — трудное положение, осложняющее ситуацию и для конкурсного управляющего». Когда адвокат указывает, что конкурсное управление обязано изъять и возможные личные доходы полярника от экспедиции, Амундсен «отчаянно защищается». Беднягу Лейфа С. Руде, искреннего почитателя полярника, ни много ни мало обвиняют в том, что он якобы хотел превратить великого сына нации в «недееспособного, беспомощного человека».
За два дня до премьеры в Национальном театре поступило сообщение, что «Мод» освободилась от ледового плена у берегов Сибири [155] . К полюсу шхуна капитана Вистинга не пошла, направилась в Ном, исключительно в обеспечение платежеспособности банкрота. Для кредиторов тоже забрезжил свет.
22 августа Руал Амундсен и Ялмар Рисер-Ларсен выезжают в Италию. Возможно, полярник и подумывал подняться на борт инкогнито, но даже при фальшивой бороде и роговых очках трудновато соблюсти анонимность в обществе героя-летчика, да еще такого великана. Итак, они намерены посетить с кратким визитом Вечный город и вовсе не отрицают, что примериваются к дирижаблю. Мысленно оба уже причаливают у северного побережья Аляски. Наконец-то планируют реальное путешествие, которое станет последней великой открывательской экспедицией.
155
Так и не повторив дрейфа «Фрама», что зависело от действия ряда природных факторов (в первую очередь дрейфа льда), учесть совокупное действие которых в то время было невозможно.
«Благодаря большому интересу Муссолини к нашему замыслу дело с легкостью уладилось, причем на замечательных условиях», — подытоживает Руал Амундсен римские переговоры в позднейшем отчете. Все упростилось, поскольку Бенито Муссолини, вырабатываясь в диктатора, занял и весьма привлекательный пост министра авиации. 1 сентября 1925 года контракт о передаче дирижабля был подписан двумя достойными мужами — долговязым ледовым Наполеоном и невысоким римлянином; все в порядке, все готово для нормального сотрудничества между единомышленниками.
В прекрасном расположении духа полярник и старший лейтенант отправляются в заслуженную поездку по живописным окрестностям Рима. Рисер-Ларсен располагается на заднем сиденье, Амундсен — впереди, рядом с водителем. За рулем в этот солнечный летний день сидит человек, который через девять месяцев поведет над Ледовитым океаном норвежский дирижабль, —
Этим километрам посвящено больше двух страниц автобиографии великого путешественника. Главный момент — высокая скорость на поворотах. Редко когда двум норвежцам, немало повидавшим на своем веку, доводилось так явственно ощущать дыхание смерти, как в поездке на нобилевском «фиате». Полярник посчитал ситуацию не только опасной для жизни, но и чрезвычайно тревожной: «Все его поведение во время этой поездки указывало на крайнюю степень нервозности, эксцентричности и отсутствие уравновешенности».
Лишь полвека спустя шофера привлекли к ответу за то, что он сам полагал «совершенно нормальным» вождением. Девяностолетний конструктор дирижаблей твердит, что водительские права у него с 1910 года и в дорожную аварию он попал один-единственный раз, да и то в тумане. «Амундсен заметил, что я прибавлял скорость, по причине центробежного эффекта, но не обратил внимания, что перед тем я постепенно ее сбрасывал», — деловито аргументирует Нобиле. Даже цель поездки они понимали по-разному: Амундсен хотел попасть в курортное местечко Остия, Нобиле — в приморский Анцио. Полувековые споры, по сути, позволяют сделать одинвывод: эти двое, сидя рядом в «фиате», находились в разных вселенных.
После пробной поездки по загородному шоссе перелет не отложили, но вояж, во время которого полковник занимал водительское место, Начальник — пост наблюдателя, а герой-летчик был отправлен на заднее сиденье, во многом предвосхитил особенности будущей экспедиции.
9 сентября в Осло на общем собрании Норвежского общества воздухоплавания оглашают договор с итальянцами. К удовлетворению присутствующих, сообщается, что дирижабль N-1 в экспедиции будет носить самое гордое из всех имен — «Норвегия». Выступает перед собранием старший лейтенант Рисер-Ларсен. Бессмертный полярник неожиданно захворал. Успокаивая публику, он заявляет прессе, «что его болезнь — всего лишь легкое недомогание».
В тот день, когда газеты публикуют новые планы, Руал Амундсен садится за письменный стол и набрасывает короткое письмо Беньямину Футту: «Уважаемый г-н посол! К большому сожалению, вынужден сообщить Вам, что не смогу выполнить нашу договоренность и приехать в Лондон. По причине недомогания (не слишком серьезного свойства) врач рекомендовал мне полный покой, впредь до самого отъезда в Америку в октябре».
По возвращении со Шпицбергена Амундсен принял приглашение посетить Лондон. Норвежская колония хотела воздать почести легендарному соотечественнику, как после Северо-Западного прохода и Южного полюса. Был шанс повторить беспримерное празднество 16 ноября 1912 года в гостинице «Сесил». Именно там, именно тогда он познакомился с прекрасной дамой в красном.
С того памятного дня полярник не упускал случая посетить британскую столицу.
Уже месяц минул с тех пор, как он послал Кисс решающую депешу. За это время он прочитал в Национальном театре свой премьерный доклад и подписал в Риме контракт на дирижабль — на воздушный корабль, который доставит его к конечной цели мечтаний. Обстоятельства изменились.Решение созрело. Прежде именно на Кисс нападали всяческие хвори, стоило полярнику постучать в дверь. Теперь же он сам готов поступиться европейскими почестями, из-за желудочного недомогания. Иными словами, чтобы избежать лондонского повтора. Руал Амундсен вправду распрощался с Кисс Беннетт.