Амундсен
Шрифт:
Капитан Густав Амундсен-старший скоропостижно скончался зимой 1930 года. Его храбрая жена Малфред проживет еще без малого тридцать лет. Несмотря на все семейные шатания, она была для Руала Амундсена одним из самых близких людей. Херман Гаде говорит о ней как о «человеке тонком и добром, к которому Р. относился с большим уважением и преданностью». Именно в пользу Малфред полярник составил свое завещание, но практически управлять наследством будет ее сын.
«Когда-нибудь это должно кончиться, — пишет Густав С. Амундсен оптовику Петерсону в письме 1929 года, — все в этой стране лучше нас знают, как сохранить память о дяде, нас же — не счесть, сколько раз, — обходили
В общем и целом можно сказать, что Густав С. Амундсен увековечил дядину память вполне в духе полярника. Он предпринял ряд начинаний, в том числе предложил Оскару Вистингу написать воспоминания. Поскольку же хортенец по части писательства считал себя «полным дураком», «уполномоченный» Начальника взял эту задачу на себя и написал книгу за него.
Во многих пассажах воспоминаний Вистинга, опубликованных в 1930 году, заметна рука человека, который перевел «Мою жизнь». В книге «Шестнадцать лет с Руалом Амундсеном» говорится, что рассказчик (то есть Вистинг) якобы получил от генерала Нобиле лестное предложение: «Прими я это предложение, экономически более чем соблазнительное, как бы я смог тогда смотреть в глаза человеку, который был для меня всем, который гордился мною и во всем мне доверял? Я бы чувствовал себя гнусным предателем — и был бы предателем. Даже просто общаться и выказывать дружелюбие тому, кто причинил ему бесконечно много вреда, было бы для меня невозможно». Вот таков дух непримиримости, некогда приведший полярника к глубочайшей изоляции.
Немногословный Оскар Вистинг, шкипер «Мод», спец по блюдам из собачины и мастер на все руки, умер в 1936-м, в тот самый год, когда полярное судно «Фрам» заняло место у своего последнегопричала на Бюгдё. Рассказывают, что он заснул в койке Начальника на борту музейного корабля. Верный до последнего вздоха.
Одно имя полностью стерто из авторизованных мемуаров Вистинга — Леон Амундсен. Хотя на протяжении двадцати лет сотрудничества он был правой рукой и левым мозговым полушарием брата, его все больше вытесняли из героической хроники полярника. После проигрыша в суде и открытых обвинений в «Моей жизни» Леон Амундсен предпочел хранить молчание. Когда гордая гибель подняла Руала Амундсена в ранг святого, брат канул еще глубже в бездну.
После потери Рёдстена Леон Амундсен приобрел уединенную дачу на Несё, по другую сторону Осло-фьорда. В зимние месяцы семья по-прежнему жила в городе, в съемных меблированных квартирах, но брат полярника все менее уютно чувствовал себя в людской толчее городских улиц. На прогулки Леон Амундсен выходил после наступления темноты. И старался год от года все дольше оставаться в летнем уединении.
На даче он выпускал пары, корчуя на участке смолистые сосновые корни. Запасы росли, и каждое Рождество один такой корень торжественно клали в камин. Леон Амундсен жил экономно, по средствам. Внешне продолжалась благопристойная бюргерская жизнь, но стыд, унижение и горечь тяжко давили на плечи Леона.
Осенью 1934 года Леон Амундсен оставался на даче, тогда как семья уже переехала в город; он страдал язвой желудка, но решил лечиться сам. Когда через некоторое время родственники вернулись на дачу, лечить было уже поздно. Он умер в больнице. В годовщину покорения Южного полюса, 14 декабря 1934 года, в «Моргенбладет» появилось сообщение: «Вчера в Осло скончался директор Леон Амундсен. Покойный — брат великого ученого и путешественника Руала Амундсена — много лет был управляющим делами полярника и его полномочным представителем на родине».
Обернись судьба иначе — некролог был бы куда полнее. Норвежцы достигли Южного полюса в декабре 1911 года, однако первый этап начался на Бунне-фьорде
Возможно, кто-то другой поступил бы иначе. Но для Руала Амундсена к цели вел лишь такой путь. Чтобы покорить Южный полюс, ему нужно было обвести весь мир вокруг пальца. Он мог с любым лыжником и погонщиком собак преодолевать препятствия и пересекать полярные плато, однако этап север — юг, упомянутый поворот, можно было осуществить только с самым близким, самым смелым, самым надежным человеком — с братом Леоном.
И цену триумфа им пришлось заплатить сообща. Руал отправился в искупительный поход на север. А когда он не достиг цели, именно Леон стал ему опорой у крайнего предела. Тогда-то и выяснилось, что во вселенной Руала Амундсена крайнего предела нет.
Смерть Леона не была геройской гибелью в снежной буре или в штормовом море, он даже не пустил себе пулю в лоб, как офицер. Скончался от внутреннего кровотечения. Но в конечном счете Леон Амундсен тоже стал жертвой Южного полюса.
Через полгода после кончины Леона Амундсена Ураниенборг был передан норвежскому государству — как мемориал и музей Руала Амундсена. Акт передачи совершил посол Гаде в присутствии короля, премьер-министра и председателя стортинга. Лейтенант устроил все так, как было бы при жизни полярника. Разумеется, впустить публику в приватные комнаты, в кабинет и в ванную, совершенно не в духе полярника, но каждому святому положено иметь свою церковь. У полярника не было могилы — пусть же особняк у Бунне-фьорда станет его мавзолеем. «Руал Амундсен очень близок всему своему народу, — говорит Гаде в заключение своей речи. — Поэтому вполне справедливо, что его дом будет принадлежать всему норвежскому народу, который сохранит его навсегда как священную память о полярнике».
Ожесточенный спор между Херманом Гаде и Густавом С. Амундсеном едва не закончился в суде. В многолетней тяжбе Гаде, к превеликой досаде лейтенанта, пользовался адвокатскими услугами Эйнара В. Нансена. Никто лучше него не знал более или менее тайные делишки вокруг Бунне-фьорда. Щадя память национального героя, Нансен и Гаде в итоге согласились на компромисс: Ураниенборг подарили государству, а Рёдстен, который Гаде изначально хотел превратить в пансионат для моряков, отошел наследникам. Прежде чем дело получило огласку, была поставлена последняя точка в споре о двух злосчастных имениях, из-за которых происходило столько разногласий и возникло стоЛько враждебности вокруг полярника.
Ко времени передачи сам Херман Гаде давным-давно обосновался во Франции. На желанный посольский пост его так и не назначили, но никто не мог запретить бывшему послу в Рио приобрести себе замок там, где он хочет. Фредрик Херман Гаде скончался зимой 1943 года в Шато-Дюмениль в Сен-Дени, на окраине оккупированного Парижа.
За пять лет до смерти Гаде мог прочитать о сенсационном происшествии, которое едва не обратило в ничто все усилия создать другу долговечный памятник. Вечером 11 января 1938 года над Ураниенборгом заметили дым. Как вскоре выяснилось, загорелся флигель — дом Бетти, или Малый Ураниенборг, — где старая нянюшка делила кров с тремя тетками Амундсен. Только благодаря удачному направлению ветра вилла с реликвиями не стала добычей огня. (Пожарная машина застряла в снежных заносах на извилистой дороге.)