Амурная примета
Шрифт:
Однажды, очутившись в одной компании, граф остановил свой острый взгляд на миленькой прехорошенькой девушке, весело хохотавшей над довольно скабрезной шуткой.
– Чья эта смазливая барышня? – поинтересовался граф у своего приятеля, указав на Эмилию.
Тот ответил, что барышню зовут Эмилия Бланк, в прошлом она была подружкой Кости Полторацкого, а ныне – приятельница Андрюши Сенявина.
– Кокотка? – уже с большим интересом глянул Белецкий на Эмилию.
– Пожалуй, так, – чуть подумав, согласился с определением графа его приятель.
Представившись Эмилии, граф, не особенно долго раздумывая, почти прямым текстом предложил ей стать его содержанкой. Эмилия
– Двести рублей в месяц, – ответил Белецкий и, заметив, что по лицу Эмилии пробежала тень, тут же поправился: – Прошу прощения, оговорился… триста!
Поначалу он приходил к Эмилии два раза в неделю. Потом три. С началом осени девятьсот третьего года граф Белецкий начал посещать шикарную квартиру Эмилии Бланк, что он снял для нее в доме Ильиной в Большом Спасском переулке, едва ли не ежедневно.
О любви речь не шла, тут было другое. Скорее всего, он испытывал к ней сладострастие, которое все более нарастало и в последние месяцы охватило графа всецело. Не вдаваясь в подробности, следует признать, что юная Эмилия умела доставить удовольствие мужчине и не чуралась самых искусных приемов обольщения. Любовные кульбиты проделывались с большим удовольствием, с непременной улыбкой, что всегда так заводило графа… Словом, лучшей любовницы он не встречал, несмотря на свой немалый донжуанский список. Однако в их отношениях имелось одно мелкотравчатое «но»: граф Белецкий был женат. Его супруга Екатерина Романовна, урожденная княжна Голицына, также была хороша и лишена каких бы то ни было изъянов, однако ей граф предпочитал Эмилию Бланк. Отчего, черт побери, так зачастую происходит, когда то, что наличествует под рукой, ценится менее того, что пребывает в отдалении? А оттого, что достаточно протянуть руку, чтобы забрать его, и не нужно прилагать каких-то особых усилия для обладания. А в отдалении – чужое, часто запретное, ну, а ягода с чужого огорода всегда слаще.
В один из ненастных октябрьских дней вместо графа на квартиру Эмилии Бланк заявилась графиня со своим лакеем или кучером, статью похожим на всемирно известного силача Георга Луриха. Екатерина Романовна остановила на Эмилии свирепый взгляд. Будь на ее месте кисейная и нежная барышня, то наверняка бы грохнулась от страха в обморок. Однако Эмилия взгляд графини спокойно выдержала, что привело наследницу Гедиминовичей в неописуемую ярость.
– Она еще и смотрит на меня, шалава эдакая! – ядовито прошипела графиня. – Гришка, забери у этой шлюхи все деньги и украшения, а ее саму вышвырни из комнаты!
Огромный – на две головы выше Эмилии – и могучий, как медведь, слуга подступил к ней вплотную и мирно проговорил:
– Вы бы уж сняли с себя ожерелья, барышня, да вот колечки на вас еще с зелеными камушками… Уж больно мне не хочется силу применять. Ну а как снимете, можете топать себе восвояси, никто вас трогать не станет.
Сняв с себя бриллиантовое колье и сдернув с длинных тонких пальцев кольца с изумрудами, Эмилия швырнула их на пол и, подхватив шкатулку с секретера, шагнула к выходу.
– Вы бы оставили шкатулочку-то, – преградил путь слуга графини.
– Это мое, – воспротивилась Эмилия, – все это было у меня до встречи с графом!
Голицына подступила к Эмилии вплотную. Богато одетые, одного роста, они выглядели родными сестрами.
– Забери у этой дряни шкатулку, – прошипела Екатерина Романовна, – пока я ей все кудлы не вырвала!
Бросив шкатулку в угол, Эмилия быстрым шагом вышла из квартиры.
После произошедшего инцидента Эмилия Адольфовна была вынуждена
В одной из кондитерских, где она однажды позволила себе чашечку горячего шоколада, на столике лежала оставленная кем-то газета «Московский листок». От нечего делать Эмилия полистала его и наткнулась на объявление, где комиссионерская контора первого разряда «Гермес» объявляла о скором открытии нового магазина и о появившейся в связи с этим вакансии управляющего, имеющего возможность предоставить денежное обеспечение залога в сумме шестисот рублей. Таких денег у Эмилии не оказалось, но она решила положиться на свою привлекательность и на некую тайную силу, используемую в общении с мужчинами.
И она не прогадала… Сазан заглотил крючок.
Кушали консоме из дичи, филе а-ля годар, разварного осетра и пирожное-буше с маседуаном – объеденье!
Говорили о разном, но понемногу. Эмилия – время от времени поглядывая на Вершинина, твердо уверовав, что она вытащила счастливый билетик в будущее и теперь у нее опять будет все в полном порядке. Мужчина, что сидел напротив нее, ей определенно нравился. И наружно, и тем, каковым он представлялся внутри. Чувствовалось некое родство душ, позволяющее вести себя с ним непринужденно, не примеряя подходящую маску, которых, несмотря на ее юный возраст, в арсенале Эмилии было припасено немало. А то, что он был значительно старше ее, так это, скорее всего, хорошо, нежели скверно. Да и не замуж же она собралась за него, в конце-то концов! Что же касается ее ровесников, то уж слишком они неорганизованные и беспечные, а еще у них в голове слишком много ветра. Все спешат, постоянно торопятся куда-то. Даже в любовных утехах делают все на скорую руку, как кобели в подворотне с сучкой. Не то что люди в возрасте, эти никуда не торопятся: ласки проводят обстоятельно, наслаждаются каждой прожитой минутой…
Вершинин, бросая редкие взгляды на Эмилию, думал, что смазливая девица может сослужить ему хорошую службу не только как содержанка, но и компаньонка в рискованных предприятиях, о которых он все чаще задумывался. Конкретные планы пока не вырисовывались, имелись лишь некоторые расплывчатые соображения, понемногу приобретавшие форму, но то, что они будут расходиться с буквой закона, в этом Вершинин был абсолютно уверен. Не сомневался он и в том, что Эмилия будет в щекотливых делах компаньонкой, поскольку также чувствовал некоторое родство душ, как говорится: рыбак рыбака видит издалека, а если говорить более точно – два сапога пара…
– А теперь, может быть, ко мне, милочка, – предложил Вершинин, когда они пообедали. – Я тут живу неподалеку. Отдохнем… А то день какой-то несуразный выдался. Не возражаете?
– Отчего ж… Можно немного и отдохнуть.
– Вот и славно! – весело откликнулся Рудольф Залманович.
Вершинин снимал меблированные комнаты в одном из доходных домов на Ильинке, в нескольких шагах от своей комиссионерской конторы. Прошли в меблированные комнаты. Эмилия подняла бархатные глаза на своего спутника: