Амурное злодеяние
Шрифт:
– Какие страсти, – Светлана в своем кресле натянулась как струна, – я его любила и чуть не убила. Какие стихи! Какая проза жизни!
– Он бы не пострадал, – всхлипнула фурия и выудила откуда-то носовой платок, – я бы одна вырастила сына…
Селиванова не знала, каким образом реагировать на ее рыдания. Если бы рыдала ее лучшая подруга, все было бы предельно ясно. Незнакомку тоже можно было утешить привычным набором фраз. Но унять фурию, с которой она враждовала?!
– Давайте не будем делать из этого драму, – неловко предложила Селиванова. – Ничего страшного
– Максим в больнице?! – испугалась фурия и схватилась за голову.
– Максим? – подняла брови Селиванова, чувствуя что-то нехорошее. – Вроде бы его звали Сергеем. Рузанна Самсоновна, вы ничего не перепутали с горя?
– С горя? – Фурия встала и вновь принялась мерить комнатуху шагами. – Да! У меня горе! А что прикажете делать в сорок девять лет на пороге климакса?! Терять любимого человека, который не догадывается о моем возрасте и мечтает о наследнике?!
– В сорок девять? – ахнула Селиванова.
– Мне пришлось пойти на обман! И то, что вы застукали меня у института матери и ребенка, а теперь готовы разболтать всему дому, что я на самом деле не беременна…
– Понятно, – перебила Светлана, поднимаясь, – в отличие от вас, Рузанна, я не болтлива!
Селиванова подавила желание вывесить на дверях подъезда объявление о том, что злобствующая фурия обманно держит возле себя мужчину и пытается забеременеть в сорок девять лет! Интересно, что она скажет ему через девять месяцев? Неужели что-то хорошее и эта скромная квартира оживет яркими красками под громкие крики малыша?!
Во всяком случае, тогда у соседки больше не будет времени сплетничать.
– Я ничего никому не скажу, – пообещала Селиванова, – молчу как могила.
На последнем слове Светлана запнулась.
– Светочка, – сжала ее руку Рузанна, – я так рада, что мы помирились! Иначе быть не могло, ведь мы одинокие женщины, страдающие без мужской любви.
– Да я как-то не страдаю, – вздохнула Светлана, перед глазами которой предательски замаячил образ Константина Борщова. – Если только иногда.
– Светланочка, если что-то понадобится, заходите! – трепетала от прилива дружеских чувств соседка.
– Обязательно, Рузанночка, – пообещала Селиванова, высвободила руку и понеслась к себе наверх. – Наркоманка, алкоголичка, тайная маньячка, – шептала она, – странная смена настроений. Чувствую, не к добру!
Но алиби соседки было внушительным. В праздничный день, когда вся страна отмечала День десантника, фурия покидала больницу, где пыталась забеременеть от какого-то Максима. И в ресторане «Надежда» ее не было.
Как раз в тот момент, когда Селиванова прикидывала, сколько в городе длинных, тощих стропил, которых придется проверить, раздался телефонный звонок. По всем законам детективного жанра должна была звонить преступница с угрозами лишить Селиванову жизни. Набрав в легкие больше воздуха для отражения словесной атаки, Светлана взяла трубку и громко сказала:
– Что еще, стерва?! – Так сказала, на всякий случай, и пожалела: вдруг звонила
– Добрый вечер, – промямлил озадаченный «стервой» Вениамин Ремешков. – Светлана, ты нормально себя чувствуешь?
– Нормально, Беня, хорошо, что это ты, а не она! – бурно отреагировала Селиванова.
– Светлана, мы с мамой посоветовались и решили, что тебе нужна психологическая помощь. У мамы есть один знакомый психотерапевт…
То, что Ремешков о ней заботится, было приятно. Но то, что он делает это под чутким маминым руководством, как-то не радовало. Психотерапевт? Мужчина? Светлану так и подмывало спросить, не привлекательный ли мужчина этот знакомый лекарь человеческих душ и не носит ли он обручального кольца, но она сдержалась. Она вообще в последнее время стала очень сдержанной особой. Василиса ее предупредила, что не нужно рассказывать всем встречным-поперечным об их планах и делах. Ремешкова Селиванова тут же отнесла к встречным.
– Я вернул Алевтине комбинезон, – радостно продолжал докладывать Ремешков.
– И она взяла? – удивилась Селиванова. Возврат товара подруга переживала как личную трагедию.
– Мы с ней решили проведать тебя на днях, – продолжал поражать Ремешков.
– Спасибо за беспокойство, – процедила Света, – я не больная.
– Если решишь обратиться к психотерапевту, позвони, – на прощание сказал Вениамин.
Светлана положила трубку и задумалась. Вот так лучшие подруги рушат личное счастье! Это не Алевтина спешила на свидание вслепую к Ремешкову, это не Алевтина вляпалась из-за долговязого ботаника в черт-те что, это не Алевтине теперь приходится искать преступницу! Зато именно Алевтина получила кавалера.
Следует отдать должное, Селиванова была от него не в восторге. Но вдруг она привыкла бы к нему и к его маме! Разве можно что-то сказать наперед?
Ха! Ха! И еще раз «Ха!». Надо сказать Алевтине, что Ремешков бабник.
Или ничего не говорить. Все-таки лучшая подруга. Но могла бы сказать сама!
– Ты не обижаешься? – проворковала Алевтина в трубку, позвонив сразу после Ремешкова.
Селиванова заподозрила, что они оба находятся в одном помещении.
– Нисколько, – постаралась она придать голосу четкость и легкость. – Я рада за вас, ребята!
– Правда? – обрадовалась Алевтина. – Он мне сразу показался таким искренним, таким добрым, таким…
– Понятно, белым и пушистым, – пробурчала Селиванова, – извини, Алечка, у меня дела. Я, видишь ли, вместе с частным сыщиком ищу преступника!
– Василиса его обязательно найдет, – заверила Алевтина, – удачи вам!
Светлана хмыкнула. Оказывается, черная кошка предупреждала ее о многом! А она не поверила. Переплюнуть через левое плечо переплюнула, пуговицу покрутила, пальцы крест-накрест сложила… Что она еще не сделала? Не сделала чего-то важного! Нужно было вернуться домой и посмотреться в зеркало в коридоре? Нет, смотреться в зеркало надо, когда что-то в квартире забываешь и возвращаешься. Вспомнила! Нужно было попрыгать на одной ноге. Нужно было, а Светлана не попрыгала!