Анабасис
Шрифт:
Он вспомнил ещё один случай: в разговоре с коллегой мелькнула фраза про "паруса мечты". Слова не имели большого значения, но могли ли они стать отправной точкой для его воображения?
«Всё вокруг нас как будто программирует наши сны,» – думал он. – «Случайные звуки, обрывки разговоров, изображения. Всё это мозг может превратить в причудливую мозаику. И всё же…»
Он ощутил лёгкое беспокойство.
«И всё же откуда берётся ощущение реальности? Такое яркое, что кажется, ты живёшь в этом сне. Это ведь не просто картинка в
Он поднялся с кровати, почти рефлекторно вышел в гостиную. Не осознавая своих действий, включил телевизор. Экран ожил мягким голубоватым светом, заливая комнату.
На экране шёл ужастик. Девушка с фонариком осторожно шла по лесу, с тревогой оглядываясь. Шорохи, резкие звуки – всё это нагнетало атмосферу. Вдруг из темноты выскочила фигура, и сцену сопровождал громкий, оглушающий рёв.
Алекс вздрогнул, рефлексы сработали.
– Рефлексы… – пробормотал он, тихо усмехнувшись.
Но страха не было. Ни малейшего.
Раньше его сердце бы ухнуло куда-то в пятки, ладони бы вспотели, а тело замирало бы, как у мыши перед хищником. Но сейчас он просто наблюдал. Его тело реагировало на резкие звуки и движения, как и положено, но внутренний страх, который раньше сжимал его изнутри, теперь исчез.
Это было похоже на разрыв цепи, которая долгие годы держала его, хотя он даже не замечал её вес. Он чувствовал себя свободным.
Девушка спотыкалась, падала, монстр рычал где-то за кадром, но вся сцена выглядела не пугающей, а нелепой.
– Да какой же это монстр? – Алекс прищурился. – Это просто парень в костюме. С дешёвыми когтями.
Он заметил, как волосы актрисы колыхались из-за случайно оставленного вентилятора за кадром. Её крики были такими искусственными, что он не удержался и рассмеялся.
– Господи, ну это же цирк какой-то!
Смех становился всё громче. Это было смешно и нелепо.
И тут краем глаза он заметил движение. На мгновение его тело напряглось, но, повернув голову, он увидел маленького паука, ползущего по стене.
Паук был мелкий, почти невидимый, но этот вид раньше заставил бы его моментально оцепенеть. Александр смотрел на него, почти не моргая, но не от страха, а из чистого интереса.
– Ну, привет, – тихо сказал он, улыбнувшись.
Паук остановился, будто услышав его слова, потом медленно продолжил путь, скрывшись в углу.
«Вот теперь точно ясно: страх больше не держит меня. Ни фильмы, ни пауки. Это не просто внушение. Это была настоящая трансформация».
Он выключил телевизор и вернулся в спальню. Часы показывали, что до будильника оставалось меньше часа.
Александр лежал в постели, глядя на потолок. Часы показывали 5:12 утра. До будильника оставалось меньше часа, но спать он больше не мог. И дело было не в тревоге или усталости. Напротив, он чувствовал себя настолько полным сил, что казалось, мог свернуть горы.
Он поднялся, потянулся, наслаждаясь приятным ощущением, будто его мышцы только что освободились
На кухне он потянулся за туркой. Металл приятно холодил руку, когда он насыпал в неё щедрую порцию кофе. Этот ритуал был привычным. Он проделывал это каждое утро, но сегодня всё ощущалось иначе.
Когда вода начала закипать, он уловил, как турка тихо шипит, словно разговаривая с ним. Густая пена медленно поднималась к краю, и воздух вокруг наполнился ароматом. Этот запах всегда был частью его утра, но сегодня он казался насыщеннее, ярче.
Он снял турку с огня, аккуратно разлил кофе в любимую чашку и сел за стол. Первый глоток. Глубокий, терпкий вкус буквально заставил его замереть.
«Словно впервые,» – подумал он.
Этот вкус был там всегда, но теперь он ощущался иначе, глубже. Раньше Алекс пил кофе машинально, лишь бы впитать дозу бодрости перед рабочим днём. Он гнался за временем, не обращая внимания на такие мелочи.
Но сегодня он вдруг осознал, что раньше его жизнь напоминала пресную пищу. Безвкусную, бесцветную.
И вот что было действительно удивительно.
«Как это парадоксально, – подумал он, улыбаясь. – Страх ушёл, но жизнь обрела вкус. Словно кто-то добавил в неё щепотку соли».
Раньше он думал, что страх – это то, что делает жизнь острой, насыщенной. Это страхи подталкивали его к действиям: боязнь опоздать заставляла его мчаться к автобусу, боязнь критики вынуждала следить за каждым шагом. Но теперь, когда страх исчез, он понял: настоящая яркость начинается там, где нет этих тревог.
«Это и есть парадокс, – продолжал он размышлять. – Жизнь без страха не стала скучной. Она стала свободной. И эта свобода делает её яркой».
Он задумался над этой мыслью, чувствуя лёгкий восторг.
Кофе остывал в чашке, но он пил его не спеша. Каждый глоток казался глубоким, богатым. Каждое движение – важным и осмысленным.
Снаружи за окном улица медленно оживала. По тротуару торопливо прошли две девушки, закутанные в длинные пальто. На их лицах читалась привычная утренняя суета. За ними следовал молодой человек с телефоном у уха, шагая так быстро, что едва не сбил пожилую женщину с пакетом в руках.
Алекс наблюдал за ними, чувствуя странное спокойствие. В их движениях было столько напряжения, словно вся их жизнь зависела от того, успеют ли они на автобус или найдут ли место в вагоне метро.
«Я тоже был таким,» – подумал он, делая ещё один глоток кофе. – «Бежал, торопился, не замечая ничего вокруг».
Теперь этот хаос казался ему чужим. Он чувствовал себя сторонним наблюдателем, словно разделённым от всей этой суеты прозрачной стеной.
Когда часы показали 6:00, он спокойно поднялся из-за стола. На сборы у него ушло не больше десяти минут. Рубашка, брюки, туфли – всё на своём месте. Но теперь он не думал о том, как его воспримут окружающие.