Анафема в десятый круг
Шрифт:
Вздохнув, он посмотрел на Колю, словно ища помощи.
– Я не знаю, как сказать.
– Слушай, бро, твой русский с каждым годом, всё плошает и плошает… - рассмеялся Колян, - Я объясню. В основном он делает фото обзоры. Его приглашают на выставки, концерты, модные показы, и прочее значимые события.
– То есть… ты почти что журналист?
– спросила Сола.
– Я не журналист.
– опроверг бледнолицый. Колян важно отставил указательный палец
– Фотообозреватель.
– Слушай, так ты тогда по любому отца Ториного знаешь!
– заявил Миша. Кто просил его открывать рот? Чернильные глаза снова
– Не думаю.
– буркнула я. Я съёжилась, и уткнулась в бокал красного полусладуого.
– Чё это вдруг?
– фыркнул Колян.
– Старик мой, не особо известен зарубежом.
– пробормотала я, в бокал с вином, - По крайней мере в западной Европе, точно нет.
– намекнула я на Францию.
– А он - кто?
– спросил Элл.
– Он художник-реалист. И архитектор. Но ты вряд ли его знаешь.
– Виктория Смолова… - задумался парень, - Смолов. Вэкинуэн Хэнви.
Скептически на него уставилась. Чё блин, фамилию мою американскую вспомнил? А второе имя отца моего откуда он тогда знает? Он что реально знает моего отца?!
– Ну, или так.
– буркнула я. Коля оживился, запрашивая внимание Эмильена.
– Значит вы всё-таки знакомы?
– Вряд ли он меня узнает, при встрече, но представлены точно были.
– ответил он, смотря на меня, - А что это означает?
– Что?
– Его имя.
– пояснил он.
– Дословно с навахо: Воглака-на Вэкинуэн Хэнви - говори с луной гром-птица, в зависимости от перевода, смотря на какой язык переводить.
– Навахо…
– Североамериканские индейские племена.
– просветила я. Элл кивнул.
– Я знаю. Но ты русская или всё-таки коренная американка?
– Я - и то, и другое.
– А больше?
– А по мне не видно?
– съязвила я, не очень-то приятно задетая вниманием к моей персоне, конкретно им. Парень изогнул левую бровь,
– Слышно.
Мне показалось или он умеет иронизировать?
– То есть, как фотохудожник ты не работаешь?
– снова спросила Сола, чем возвращая внимание француза к себе. Спасибо!
– Только для себя.
– Почему? Фотохудожники тоже могут добиваться успеха.
– Мне не нужно добиваться успеха.
– ответил он смотря в поверхность стола. Странно… а почему с таким наклоном головы он похож на испанца? Или на итальянца… На южанина в общем! Французы не южане. Хотя, на данный момент, во Франции всё чаще можно встретить не европейца, а вообще чернокожего. Точно-точно! У нас собственно в стране та же ситуация, только у нас не чернокожие, а всё больше загостившиеся гости из стран СНГ. И ладно бы, живите, работайте, не жалко, да только не все эти интернациональные субъекты проявляют элементарное уважение к стране в которой проживают, а особенно к коренным её жителям. Среди наших тоже конечно достаточно хамла, всё зависит от человека в первую очередь. Но у нашего хамла оправдание, что это их родина. Хотя к родине могли бы и по-толерантнее относится…
– То есть, ты уже его добился?
– откровенно допытывалась Сола.
Элл поднял на девушку чёрный взгляд, он казался очень взрослым сейчас.
– Я - нет.
– И не хочешь?
– удивилась Сола, - Мне казалось прославиться своим талантом - важно для творческого человека.
– Не прославиться.
– мотнул он головой, и сделал глоток кофе.
– А что тогда важно?
На
– Признание - вот что важно. Если твоя работа высоко оценивается и принимается - это много значит.
Повисло молчание. Сола была удивлена ответом, а Миша почему-то хмурился глядя на француза. Колян невозмутимо хавал пиццу. Элл явно остался непонятным. Ну что не понятного-то?
– Признание без славы, гораздо более приятна, чем слава, без признания.
Снова повисло молчание. Концентрируясь взглядами на мне. Так, что я, чёрт побери, сейчас сказала?
Элл пристально, недвижимо смотрел в мои глаза. У него страшные глаза, чёрные, словно уголь.
– Верно.
– произнёс он неясным тоном. В черных глазах что-то мимолётно вспыхнуло, и он немного улыбнулся. Очень немного, но улыбка затронула взгляд. И глазища-то реально прям чёрные такие… Такие, как у… Рената? Да, у того тоже были чёрные при чёрные. Но они были тёплые, и печальные. А у Элла, они как стекло холодное. Может линзы? Да нет, они и тогда такие были. Это сколько ему получается лет? 22 уже. Ого, в 22 уже за границей работает. Минуточку, он вообще-то и так иностранец, он француз. Но похож на испанца. Нет, на итальянца, на, как ни парадоксально, бледнолицего итальянца. Хотя черты лица острые, выразительные, аристократичные. Как его полностью зовут? Как-то… что-то… Не, не вспомню, уже. Потом у Коляна спрошу. Диалог между Эллом и Коляном о тачках, прервали резкие аккорды, звонок телефона, громким надрывный голосом заставил всех вздрогнуть.
– Прошу меня извинить.
– Элл отменил входящий звонок, лишь мимолётно удостоив экран телефона, взглядом, - Рад был встретиться, Рэй, но мне уже пора. Приятно было познакомиться.
– слегка улыбнулся он, нам с Солой. Элл достал бумажник из заднего кармана черных джинс, и положив на стол тысячную купюру, убрал портмоне. Коля поднялся вместе с ним из-за стола, и пожал ему руку в прощании.
– Ага давай, увидимся.
Чёрные глаза устремили свой взор на меня.
– Непременно.
– прозвучало очень зловеще. У меня клянусь даже волосы дыбом встали и мурашки по коже пробежали. Я даже из элементарной вежливости улыбнуться не сумела. Парень, удалился, на ходу перезванивая. Сола недоуменно скривилась смотря на Коляна,
– Рэй?
– А, это со школы ещё погоняло.
– он сел обратно за стол, - Ну, типа Раевский - Рэй.
Сола удивлённо взглянула на Мишу.
– А ты тогда почему у нас не Рэй?
– Потому что я Миша.
– Слушай, а он что француз?
– спросила Сола. Раевский старший пожал плечами.
– Наверное.
– Наверное?
– удивились мы все одновременно. Как это так, наверное? Колян раздражённо вздохнул.
– Я не знаю, где он родился, но корни у него наши. Ну и во Франции он точно жил.
– А сейчас?
– расспрашивала Сола.
– В штатах.
– А его как по настоящему зовут?
– Француз.
– Я серьёзно.
– Я тоже. Элл, Франц, Француз… Лягушатник.
– весело ухмыльнулся Коля, - Не знаю я, как его по настоящему зовут, это надо у Славяна спросить, он его лучший друг.
Я очень сильно удивилась.
– Ого. А вы давно знакомы?
– Конкретно с Французом? Да уж лет пять или шесть наверное. Нет, пять, все-таки.
– передумал он.
– А со Славой?
– любопытничала Сола.