Анаконда
Шрифт:
Мастер, который ставил стальную дверь, уверял, что открыть ее без ключа невозможно. Разве что выбить точным попаданием корабельного орудия. «Но из «Авроры» сюда не до- стрельнуть, — коротко хохотнул адмирал, — а других боевых кораблей поблизости, кажется, нет».
Кабы знал адмирал, что секрет свой мастер продал за пять тысяч долларов симпатичной дамочке, не был бы так спокоен. Мастер поддался искушению, поверил, что ничего худого бабенка адмиралу, которому мастер симпатизировал, не сделает.
— Орденок один возьму и все, — обещала бабенка. Что
Поверил мастер. А зря.
Обидела Галя адмирала.
Как вошла, так сразу и обидела. Не стала время тратить на другие, медленные способы устранения нежелательного объекта, благо что квартира отдельная, звукоизоляция в старом доме отличная.
Вошла Галя в кабинет да с порога и выстрелила в грудь адмиралу.
Бывает же такое. Сколько войн прошел, пришлось поплавать и в финскую, и в Великую Отечественную, и даже успел на своей подлодке к берегам Японии сходить в 45-м. Ни одной царапины.
И сердце было у адмирала крепкое. Еще послужило бы сердце моряку. Кабы не вошла в него пулька, выпущенная из «глока» с глушителем.
Стреляла Галя метко, так что не мучился адмирал. Успел только сильно удивиться — вот какая она, оказывается, смерть. Закрыл глаза. Услышал голос папеньки, зовущий его. Почувствовал запах пирогов, доносящийся из дальней кухни. Удались пироги у Пелагеи! Увидел яркий свет.
И умер.
А собрать его коллекцию в кофр — дело минут. Хорошая была наводка.
БРОШЬ КНЯЖНЫ ВАСИЛЬЧИКОВОЙ.
КРОВЬ НА КАМНЕ. «ВЕРВОЛЬФ»
Дождь лил как из ведра. Временами, обозленный на весь свет, словно раздосадованный победой союзнических войск над вермахтом, лупил по черепичным крышам Фленсбурга крупными градинами.
Штандартенфюрер Краузе шел, почти прижимаясь мокрым плечом к кирпичным стенам длинного пакгауза.
Выглянула луна, осветив причудливым, свинцовым светом висевшее на стене объявление.
Краузе прислушался. Шагов патруля или случайного прохожего слышно не было. Тогда он приблизил глаза к белому листу бумаги и прочитал:
«Приказ коменданта города Фленсбурга
Сообщаю гражданам города Фленсбурга, что национал-социалистская немецкая рабочая партия Германии и все подчиненные ей организации в городе Фленсбурге распущены. Руководящему составу всех городских учреждений НСДАП, гестапо, жандармерии и других государственных учреждений в течение 48 часов явиться на регистрацию.
В течение 72 часов на регистрацию также обязаны явиться все военнослужащие немецкой армии, войск СС.
Лица, имеющие огнестрельное и холодное оружие, боеприпасы, взрывчатые вещества, радиоприемники и радиопередатчики, фотоаппараты, автомашины, мотоциклы и горюче-смазочные материалы, обязаны все перечисленное сдать в районные военные комендатуры.
Населению города запрещается выходить из домов и появляться на улицах
Краузе глянул на часы. Его были отобраны вместе с ремнем и шнурками, но часы, взятые им в качестве трофея у английского капрала, оказались ничем не хуже.
Разумеется, он попадал под карательные санкции в случае его обнаружения хотя бы в качестве нарушителя комендантского часа.
Что ему грозило за убийство английского капрала, об этом старался не думать. И вообще старался не думать об этом злосчастном капрале: несмотря на невысокое звание, он был скорее всего сверстником Краузе, носил одежду и обувь его размера; возможно, как и Краузе, его где-то ждали жена и дети.
«На войне как на войне», — придумали сию формулу легкомысленные французы, только и ищущие, на кого бы свалить ответственность.
«Солдат всегда солдат», — говорят отвечающие за свои действия немцы.
Краузе закутался в плащ английского капрала. Но промозглый мартовский ветер все равно пронизывал до костей. Он втянул голову в плечи, левой рукой для верности придерживая драгоценный груз, а правой сжимая пистолет покойного англичанина.
Однако выстрелить он так и не успел.
Удар, который обрушился на его голову, оказался смертельным.
— Еще одним поганым «томом» стало меньше, — удовлетворенно проговорил Фриц Гореншмидт, один из вождей фленсбургского гитлерюгенда и предводитель местного отряда «Вервольф»—«Оборотень», созданного по приказу Бормана, Аксмана и Гиммлера по всей стране в последние недели нацистской власти. Как говорится, за час до поражения.
— Собирать оружие.
— Убивать врагов.
— Взрывать вражеские склады, воинские эшелоны.
Такие задачи ставил однорукий глава гитлерюгенда Аксманн перед юными «вервольфами». Такие задачи ставил сам Фридрих
Гореншмидт перед своими недавними одноклассниками по фленсбургской гимназии.
Каждый вечер выходили они на охоту. Троих из пятерки Фридриха пристрелили во время попытки нападения на английский джип, четвертого, близорукого Ганса Битцбаха, арестовали за нарушение комендантского часа. «Еще хорошо, Ганс успел выбросить парабеллум. А то могли бы шлепнуть на месте. С англичанишек станется убить близорукого гимназера». Остался на свободе один Фриц. И вот удача. Одним ударом монтировки он уложил английского капрала, разжился пистолетом. А если хорошенько поискать, может, у этой английской свиньи и еще что найдется.
Превозмогая отвращение, Фриц перевернул ставшее мягким и податливым тело «капрала» на спину. «Лицо как лицо. Лицо оккупанта. И потому противное и ненавистное. Проверим, что у него в карманах. Документы. Все честь по чести». Он развернул удостоверение капрала английской военной полиции. С фотографии на него смотрело низколобое лицо с черными усиками, черными бакенбардами и набриалиненной черноволосой головой. Косой пробор поражал своей аккуратностью и ровностью. Фриц перевел глаза на лицо лежавшего на спине мертвого «капрала».