Аналогичный мир - 2
Шрифт:
Они перестают пинать Эркина и, гогоча, как отпущенные с урока мальчишки, вываливаются на лестницу. И уходящий последним, Мервин вдруг оборачивается в дверях.
— Постарайтесь не опоздать на работу, мисс Малик. Вы всё поняли?
— Да, — слышит Женя свой голос. — Я поняла.
Ушли? Шаги на лестнице, хлопает нижняя дверь, раз, другой, ещё… сколько их было… ушли?! Она кидается к Эркину, и его шёпот отбрасывает её.
— Отойди. Сейчас вернутся.
Она успела сделать шаг назад, когда в кухню вбежал тот, немолодой.
— Прошу
Он берёт со стола свою фуражку, и голос его звучит… тепло, по-отечески.
— А вообще-то, мисс, вы бы лучше купили себе чёрного. Индейцы с норовом, — и носком сапога толкает голову Эркина.
И Женя видит, как от толчка безвольно катнулась по полу черноволосая голова и чёрная струйка расплескалась в лужицу.
В последний раз хлопает нижняя дверь, калитка…. Эркин приподнимается на руках, выплёвывает чёрный сгусток, снизу вверх смотрит на Женю и… и улыбается окровавленными губами.
— Отбились.
Его голос и улыбка выводят Женю из оцепенения, и только сейчас она замечает на кухонном столе горящую лампу. Кто и когда зажёг её и принёс сюда? Не помнит. Не видела…
— Мама! Ты где?
— Алиса! — Женя побежала в комнату.
Эркин встал. Надо замыть пол, пока не присохло. Ну… ну, неужели пронесло?
Он зачерпнул из ведра холодной воды, взял тряпку.
— Эркин! — Женя, бледная, чуть темнее своей рубашки, с глазами-провалами на пол-лица встала в дверях кухни. — Эркин, Алиса тебя зовёт.
Эркин бросил тряпку в чёрную лужицу и пошёл в комнату.
Алиса плакала, сидя в кроватке, и, когда он подошёл и наклонился к ней, обхватила его за шею.
— Эрик…
— Ну, что ты? — Эркин сел на пол у её кроватки. — Ну, ничего, ну, всё в порядке.
Подошла Женя, обняла их обоих.
— Мам, ты не плачь, — всхлипывая, попросила Алиса.
— Я не плачу, — шмыгнула носом Женя. — Ложись, Алиса. Надо спать.
— А Эрик?
— Здесь я, здесь, — Эркин осторожно, чтобы не запачкать их кровью, высвободился.
Женя кивнула.
— Я уложу её сейчас. Всё, зайчик, всё маленькая, всё хорошо, спи.
Выходя из комнаты, Эркин слышал, как Женя что-то неразборчиво приговаривает, успокаивая Алису. В кухне он замыл пол, подобрал и выкинул в ведро в уборной разбитые чашки. Вот сволочи! Перевернули тазик с посудой и ещё потоптались. Хорошо, что не прицепились, где его посуда. Хотя… это дело хозяина — из чего раба кормить. Но что этот гад нёс про содержание рабов? Ведь поворот на Рождество обещали.
— Заснула, — Женя вошла в кухню, огляделась.
— Они чашки побили, Женя. Я подобрал.
— Чёрт с ними.
Он удивлённо вскинул на неё глаза. Такой он Женю ещё не видел.
— Женя…
— Нет, подожди. Тебя сильно…
Она не договорила, но он понял.
— Нет, Женя. Я кровь во рту собирал и выплёвывал потихоньку. Ты… тебя не тронули?
— Пока нет, — отмахнулась Женя. —
— Но…
— Поедем в Гатрингс. Там комендатура. Как-нибудь дотянем. Здесь оставаться нельзя.
— А Андрей?
— Едем вместе. А там… что-нибудь придумаем.
Эркин задумчиво кивнул.
— На работу ты не пойдёшь?
Женя досадливо прикусила губу.
— Да, надо пойти. Заодно… заодно узнаю.
— А я на рынок схожу. С Андреем договорюсь.
— Хорошо. Так и сделаем.
И тут они услышали далёкие выстрелы. Женя метнулась к столу и погасила лампу.
— Всё, Эркин, иди, ложись.
— Ага, понял.
Отряды самообороны прочёсывали город. Рассел не спеша, словно прогуливаясь, шёл по улице. Он не надел формы и с самого начала не присоединился ни к одной из групп, на чём, правда, никто и не настаивал, а, значит, мог бы спокойно вернуться домой, но… но вдруг… нет, если за ним следят, идти сразу туда нельзя… неумелой защитой можно только навредить… и, в конце концов, откуда им взять, что… списков он не просмотрел, но вроде её имя, распределяя объекты, не упоминали…
До нужного дома оставалось два квартала, когда его окликнули.
— Рассел!
Он остановился и оглянулся.
— Это вы, Сторм? В чём дело?
— Не стоит туда идти, Рассел.
Рассел медленно перевёл дыхание.
— Ты не имеешь права мне приказывать, Сторм.
Сторм улыбнулся.
— Права? Скорее, полномочий, но да, конечно. И там уже был Спайз со своей командой. Тебе там нечего делать, Рассел.
Рассел стиснул зубы. После Мервина, после его банды… Джен…
— Там всё обошлось, Рассел. Но вряд ли она захочет говорить с тобой.
— Сторм, я делаю то, что хочу.
— Ради бога, Рассел. Делайте, что хотите. Кроме глупостей.
— И чему я обязан такой заботой о своей персоне? — заставил себя улыбнуться Рассел.
— Я забочусь о себе, Рассел. Как любой разумный человек. — Сторм стоял, засунув руки в карманы и улыбаясь. Беззаботной дружеской улыбкой. — И я очень не хочу, чтобы вас продырявили или разрезали, или придушили, или… ну, способов много.
— Понятно, — Рассел достал сигареты и закурил. — Зачем я вам, Сторм?
— Я запасливый, Рассел. Кто знает, что и когда понадобится.
Рассел кивнул.
— Что ж, спасибо за откровенность. А теперь я пойду. И не смей идти за мной.
— А зачем? Тебе ведь некуда идти, Рассел. Тебя никто не будет прятать.
Рассел резко повернулся. Будь он проклят, этот чёртов ублюдок со своей поганой правдой. И почему Сторм тоже без формы? Тоже… боится?
Сторм негромко рассмеялся ему вслед. Ничего, пусть побегает, помечется. Главное — свести потери к минимуму. А за сына доктора Шермана, за инженера Шермана русские дадут много. Дадут жизнь. Пусть себе идёт. Все выезды из города перекрыты, Расселу некуда бежать.