Аналогичный мир - 3
Шрифт:
— Эй, парень, — и совсем неожиданное: — Красавчик!
Андрей остановился и медленно, полуобернувшись, посмотрел через плечо.
— Не узнаёшь?
Белый, высокий, на костылях, в госпитальной пижаме… Но… Но он знает этого беляка… Да, знает. Страшным усилием Андрей подавил поднимающуюся к горлу холодную волну страха и кивнул.
— Да. Узнал.
— Я тоже тебя узнал, ещё вчера, — улыбался белый. — Зайди.
И, не ожидая его согласия, повернул к маленькой одноместной палате-боксу. Помедлив, Андрей
В палате белый сел на кровать, а Андрей остался стоять у двери.
— Я рад, что ты выжил, — белый улыбается искренне, в его голосе нет ни насмешки, ни злобы, и смотрит он, явно и тоже искренне любуясь Андреем. — Я как увидел тебя, сначала даже не поверил. Думаю, быть не может, а потом пригляделс и узнал. Ты давно здесь?
— С февраля, — разжал губы Андрей и почувствовал облегчение: он уже дважды смог обойтись без положенного обращения «сэр».
— О! — удивился и даже будто восхитился белый. — Да чего ты у двери, подойди.
И похлопал ладонью по кровати рядом с собой. Как когда-то. Андрей судорожно сглотнул и заставил себя не подчиниться. Вслепую за спиной нашарил ручку двери и вышел из бокса.
И перевёл дыхание только возле палаты, где лежал Колюня. Николай Авдеев, подорвавшийся на мине сапёр, чудом доживший до госпиталя и буквально собранный по кусочкам Аристовым и остальными хирургами. Андрей несколько раз вдохнул и выдохнул, вытер рукавом лицо и заставил себя забыть того беляка, своего последнего хозяина, что купил его на торгах и держал у себя до зимы, и отдал той банде, откупился им, спасая свою жизнь. Андрей ещё раз вытер лицо, уже ладонью и открыл дверь палаты.
— Здравствуй, Колюня, с Рождеством тебя.
— Андрей? — по подушке катнулась наглухо забинтованная с щелью для рта круглая голова. — Здравствуй, и тебя с Рождеством.
Андрей подошёл и сел рядом, подставив своё колено под щупающую воздух ладонь. Тоже забинтованную в культю, с узкой полоской голой кожи у запястья. А дальше опять бинты, до плеча, а там, у основания шеи, ещё полоска тела. Колюня запястьем провёл по колену Андрея.
— Ты не в халате, что ли?
— Нет, в джинсах, — улыбнулся Андрей. — Я не работаю сегодня. Праздник же.
— Ага, понял.
— Вот, это тебе подарок от меня.
Андрей вложил кулёк в ладонь Колюни и осторожно, мягкими прикосновениями, помог открыть и ощупать конфеты и мандаринку. Мандаринку Колюня поднёс к лицу, вдохнул её запах и негромко засмеялся.
— Пахнет как хорошо. Спасибо, Андрей.
— Очистить тебе?
— Давай. И напополам.
Андрей взял у Колюни мандаринку, очистил её, раскладывая корки на его груди, чтобы Колюня чувствовал запах.
— Жухать не вздумай, — грозно сказал Колюня. — Одну мне, одну себе. Понял?
— Понял, — кивнул Андрей. — А если…
— А они всегда чётные, — хитро улыбнулся Колюня.
Они
— А и здоровенная же, больше апельсина. На двадцать долек, что ли?
— Я не считал, — рассмеялся Андрей.
— Жухала ты, — покорно вздохнул Колюня. — Жучила. Ты корки мне на тумбочку положи, ладно? И… и можно попросить тебя?
— Можно, конечно. Чего сделать?
— Т ы в город пойдёшь когда… — медленно начал Колюня.
Андрей ждал просьбы чего-нибудь принести и уже решил, что займёт и купит, но просьба оказалась настолько неожиданной, что он растерялся. И даже подумал, что не так понял.
— Ты же на танцы пойдёшь, святки же сейчас, — медленно говорил Колюня. — Так ты один танец за меня спляши, ладно? Ну, будто это я. Мне-то… мне, видно, не плясать больше. Так ты за меня. Выгляди девчонку получше и пригласи. Ладно? Сделаешь?
— Д-да, — не очень уверенно пообещал Андрей.
Бледные губы Колюни дрогнули в улыбке.
— Сколько тебе лет, Андрей?
— Восемнадцать полных.
— Молодой ты ещё, тебе непонятно, конечно, ладно, забудь.
— Нет, — твёрдо ответил Андрей. — Сделаю.
— Спасибо, — серьёзно поблагодарил Колюня. — Как там, льёт?
— Иногда моросит, — улыбнулся Андрей.
И пошёл опять разговор о снеге, что на святках и без снега… паскудство одно.
— Я завтра зайду, — встал Андрей.
— Заходи, поболтаем, — улыбнулся ему Колюня. — Счастливо отпраздновать.
— Спасибо. И тебе счастливо.
В коридоре Андрей перестал улыбаться и устало побрёл по коридору. Обещать-то он обещал, а вот как выполнять будет? Он же… он же ещё ни разу не ходил на танцы, даже близко не совался. Куда ему, спальнику, да ещё и джи. А опознают его, так ведь затопчут, по полу размажут. И остальные парни — он знает — так же. Что же делать? Колюню обмануть… подлость это, после такого сам ведь жить не захочешь, не сможешь, а идти страшно.
Он прошёл на служебную лестницу, спустил вниз и надел куртку уже не внакидку, а в рукава. Ладно. Танцы всё равно вечером, а сейчас он просто пойдёт погуляет. Алик должен его у ворот ждать. В одиночку они в город всё-таки не ходят. Мало ли что…
Алик ждал его у проходной, оживлённо болтая с дежурившим там солдатом, помогая себе при нехватке слов мимикой и жестикуляцией. И оба с удовольствием хохотали. Когда Андрей подошёл к ним, дежурный вытер выступившие от смеха слёзы и махнул им рукой.
— Идите, ребята, веселитесь. Рождество как никак.
— Ага, спасибо, — улыбнулся Андрей.
Когда они отошли от госпитальных ворот, Алик негромко спросил по-английски:
— Случилось чего?
— А что? — так же по-английски ответил Андрей. — Заметно?