Аналогичный мир - 4
Шрифт:
Эркин немедленно покраснел и уткнулся в свою чашку.
— А просто! — с залихватской небрежностью ответил Андрей. — К семи соберёмся, в восемь сядем, и на всю ночь, чтоб небо загорелось, — закончил он по-английски и вскочил на ноги. — Всё, Женя, спасибо, вкусно до обалдения, я побежал.
И нет его.
Женя беспомощно посмотрела на Эркина и побежала будить Алису: в будни её хоть краном из постели вытаскивай. Эркин перевёл дыхание и пошёл убирать в спальне.
Заглянул он и в комнату Андрея. Будто и впрямь могли остаться какие-то следы от вчерашнего.
— Эркин, — позвала его из прихожей Женя. — Мы пошли.
— Да, Женя, — откликнулся он, но, когда вышел в прихожую, там уже никого не было.
В квартире стояла белая зимняя тишина. Эркин вздохнул, огляделся, прикидывая, что ещё сделать. Сегодня пятница, а завтра уже приедет профессор, так что всё надо успеть сегодня. Полы он везде натёр, в большой комнате теперь тоже… приятно, цветы… а если в большую комнату купить…он пошёл в гостиную прикинуть, насколько его идея не помешает всему остальному.
Здесь и застала его Женя.
— Эркин, ты что?
Эркин, на корточках вымерявший ладонями угол, обернулся.
— Женя, смотри, давай купим для цветов, ну, на ножке, как столик, только маленький и высокий.
— Жардиньерку? — решила уточнить Женя.
— А, так это так называется: — удивился Эркин и повторил по слогам: — Жар-динь… — и запнулся.
— Жардиньерка, — повторила Женя и заторопила его: — Давай, Эркин, нам ещё в кучу мест надо успеть.
— Конечно, — встрепенулся Эркин. — Я быстро.
И впрямь Женя в кухне и повернуться не успела, как он был уже одет, обут и готов к выходу. Женя торопливо обулась, надела пальто и повязала платок.
— Эркин, деньги взял?
— Тысячи хватит?
— Ты с ума сошёл, такие деньжищи, двести рублей за глаза.
— Двести мало, — сказал Эркин, не споря, но так, что Женя поняла: он что-то задумал и решения не изменит.
Уже давно привычными движениями Эркин проверил на себе бумажник, ключи и сумку в карманах полушубка, Женя взяла сумочку и неизменную сумку для покупок.
В коридоре и возле дома, как всегда в будничное утро, пустынно, но в городе попадались прохожие, а на площади у Торговых рядов было уже людно и даже толчея, конечно, не как в выходной или под праздник, но всё-таки… зазывалы, разносчики, крики, гомон… Эркин шёл рядом с Женей, поглядывая по сторонам с благодушным интересом. Мелькали знакомые и полузнакомые лица, все выкрики понятны, его не задевают, а о Жене и речи нет. Он уже давно понял, что, хотя и сказал тогда старшой, чтоб не звонили, но о его драке с ряхой знают, и о том, за что он Ряху чуть насмерть не придавил, тоже знают. Но в глаза никто ничего не говорил, и сам он благоразумно не поминал об этом. Хоть и помнил.
Сначала зашли в ювелирный. Женя поахала, повосхищалась серебряными ложечками, вилками и стопочками, но решительно
— Дорого. Лучше возьмём мельхиоровых, но полный комплект.
Продавец, бледный, будто он и жил здесь среди чёрного бархата и холодного блеска, уточнил:
— Простую полудюжину набрать прикажете?
— Нет, — сразу ответил Эркин. — Полную дюжину. И… Женя, как тебе? — он показал на большую важно раскрытую тёмно-красную коробку, наполненную ложками трёх размеров и вилками.
Продавец с интересом проследил за его жестом и повернулся к Жене.
— Ну-у, — с сомнением сказала Женя. — Это столовый только, а я хочу, и чайный, и десертный чтоб были.
— Подберём, — бодро ответил продавец, с неожиданной ловкостью переставляя на прилавок явно тяжёлую уже тёмно-синюю большую коробку. — Это, изволите видеть, Учановского завода, у них всегда цветы в гирлянды собраны.
Действительно, ручки ножей, вилок и ложек украшали гирлянды металлических цветов. Эркин взял нож, попробовал, как ложится в ладонь, тронул большим пальцем лезвие.
— Учанов сталь ставит, — заверил продавец. — Умеючи заточить, так на век хватит.
— Хорошо, — кивнул Эркин. — Так, а рыбный набор тоже отдельно?
К удивлению Жени и ещё большему продавца, Эркин, оказывается, хорошо разбирался в сервировке. Коробку убрали и уже с заметным трудом выложили другую, тёмно-зелёную и вдвое больше, где вилки, ножи и ложки лежали в два этажа, и было уже всё и для закуски, и для обеда, и для чая. И всего по дюжине. Эркин согласился и спросил ложки к кофе. Нашёлся и кофейно-десертный набор. Потом стали подбирать всевозможные лопатки, щипцы, раздаточные и разливные ложки и вилочки… груда получалась внушительная. И цена тоже. Эркин достал бумажник и расплатился. Коробки перевязали, уложили аккуратным бруском и ещё раз перевязали.
Когда они вышли из магазина, Женя вздохнула.
— Эркин, я сейчас подумала, посуда ведь тоже нужна.
— Ну, так давай купим, — удивлённо посмотрел на неё Эркин. — В чём проблема, Женя? Денег хватит.
— Тебе тяжело столько нести.
— Вот уж нет, — улыбнулся Эркин. — Женя, что ты. К Кузнецову — о нём и его фарфоровом заводе говорила Калерия Витальевна, рассказывая о переходе от мануфактурного к промышленному производству — за посудой пойдём?
— Ты что, — рассмеялась женя. — Там одна тарелочка две сотни стоит, а нам всего по дюжине надо, раз уж мы полностью берём.
Эркин подчёркнуто вздохнул.
— Ну, раз так, обойдёмся без Кузнецова.
Посудный магазин был недалеко, в том же ряду и всего-то через два магазина, где торговали всяким вышитым и расшитым. Туда зашли только за большой скатертью с дюжиной салфеток и ещё полудюжиной хороших с тканым узором кухонных полотенец. Всё это поместилось в сумку Жени. И пошли за посудой.
Долго ходили, рассматривая витрины и прилавки.
— Чайный сервизу нас хороший, — Женя задумчиво рассматривала яркий и пёстрый, как петушиный хвост, большой фарфоровый чайник. — И как раз на двенадцать человек.