Аналогичный мир - 4
Шрифт:
После недолгой, но шумной погони Андрей заперся в уборной и из-за двери сказал:
— Женя, клянусь, лишнее я съем, честное слово!
Женя даже расплакалась, и Эркин увёл её в спальню успокоиться и отдохнуть.
Отсмеявшись, Бурлаков Постучал в дверь уборной.
— Вылезай, балабол.
— А его прихватило, — немедленно влезла Алиса. — Медвежья болезнь называется.
Дверь уборной распахнулась, стукнув об стену. Алиса с визгом улепетнула к себе, и было слышно, как она изнутри припирает стулом дверь, а Бурлаков перехватил красного от ярости Андрея.
— Ну, ты чего? Шуток не понимаешь?
Андрей рванулся.
— Малолетка всякая вякать ещё будет!
Но Бурлаков удержал ешл рывок, и Андрей, нехотя успокаиваясь, перевёл дыхание.
Из спальни появился и подошёл к ним Эркин.
— Слушай, Андрей, может, уже можно сказать? А то Женя обижается.
Андрей посмотрел на него и заставил себя улыбнуться.
— Нет, брат, сюрприз он до конца сюрприз, — и Бурлакову. — Пусти уж, чего ты меня… — и, не договорив, дёрнул плечом, высвобождаясь.
Улыбнувшись, Бурлаков отпустил его. Андрей ещё раз перевёл дыхание, посмотрел на дверь Алисиной комнаты.
— Ну, племяшка, я ещё до тебя доберусь.
— Да? — сказала из-за двери Алиса. — Так ты по-всякому обзываешься и меня доводишь, и язык тебе ни разу не мыли.
— Чего-чего? — удивился Андрей.
— За грязные слова язык мылом моют, — Алиса рискнула приоткрыть дверь на щёлочку. — Вот.
— И кто тебе мыл? — развеселился Андрей.
Эркин покраснел, а Алиса уже бесстрашно — ситуация явно переменилась в её пользу — вышла в прихожую.
— Эрик, конечно. Он и тебе вымоет. Эрик, ты и ему язык вымой, он, знаешь, как меня обозвал.
Положение Эркина было безвыходным, но из спальни вышла Женя.
— Это всё потом, — распорядилась она. — Уже пять часов, всего два часа осталось. Андрей, так сколько ещё народу будет? Уже честно.
— Двое, Женя, они к семи обещали.
— И кто они? — со спокойной требовательностью спросила Женя.
— Женя, — Андрей даже руку к сердцу приложил, — клянусь, они тебе понравятся. Ну… ну, это сюрприз, Женя. Ну, Женечка, ну, подожди, вот увидишь их, это… — он на мгновение запнулся, подбирая слова. — Это такие люди, женя, всё будет хорошо, Жень, ну, поверь на слово.
— Ладно, — наконец улыбнулась Женя, не в силах противостоять его улыбке. — Поверю.
Эркин перевёл дыхание и улыбнулся: обошлось.
Всего два часа осталось, надо доделать стол, кухню и себя в порядок привести, времени в обрез. И Алиса чтоб хоть часок поспала, а то будет за столом зевать.
— Алиса, или сейчас поспишь, или как хочешь, но тогда в девять в постель.
— Сейчас, — вздохнула Алиса.
И Женя снова начала распоряжаться и командовать.
Вылет в четыре пятнадцать. Ну, почему нужный рейс всегда в самое неудобное время? А если рейс через границу, то ещё паспортный контроль, таможня и прочие прелести. Вот, в самом деле, пожалеешь, что Россия ограничилась капитуляцией и контрибуцией, не проведя присоединения, стали бы тогда все маршруты внутренними, без идиотских и мешающих заморочек. А ковбой обещал прийти прямо к самолёту, так что всё на нём, и… Джонатан, чертыхаясь про себя, вежливо попрощался с таможенником, проводил взглядом уплывающие по багажному транспортёру коробки с их подарками и пошёл к выходу на поле. И уже в трёх — не более — футах от дверей он услышал за спиной знакомые шаги и обернулся.
Его нагонял Фредди, в тёмном, стянутом поясом плаще, фетровая шляпа «полуковбойского» фасона, в руке чемоданчик-кейс, с каким он обычно ездит в Россию. Значит, всё-таки заезжал на квартиру, в пятницу ушёл без него. Ну… ну…
— Не надувайся, лопнешь, — тихо посоветовал Фредди, поравнявшись с ним.
— Я
— Я подожду, — покладисто согласился Фредди.
Самолёт был русским, и всё, включая комплекцию стюардесс, радовало основательностью. Джонатан сел поудобнее и посмотрел на часы.
— Четыре часа летим, — ответил Фредди. — Можешь спать.
— Сволочь ты, ковбой.
— Грамотная, — уточнил Фредди и повторил: — Спи, Джонни, на завтрак я тебя разбужу.
— Иди к чёрту, — закрыл глаза Джонатан.
Фредди откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Если он ни в чём не лопухнулся, то обоснование у них будет железное и с далёкой перспективой. Даже если и есть накладки, то это не страшно. Их джексонвилльская беготня тоже сработает. Полиция любит мозаики складывать, вот и подкинем ей камушков, чтобы картинка по нашему вкусу получилась. Вылет полиция отследила, все топтуны по местам торчали, багаж наверняка и просветили, и пронюхали, и на зуб попробовали. Пускай. Записей нет, кассеты прослушаны и стёрты, тексты уничтожены. Так что парень не засветился, если только их телефон не на постоянной прослушке. Но это вряд ли. Не того они полёта птицы, чтоб так вокруг них суетились. Джонни вес набирает чисто, а к Экономическому клубу полиция всегда была с полным уважением. Нет, должно получиться здорово. А пока можно расслабиться и вздремнуть.
Что-то ковбой задумал, уж больно морда у него хитрая. И одна отговорка: «Не бери в голову». А про обоснование заикнулся, так стервец ржал похлеще табунного жеребца. Нет, что-то у ковбоя заготовлено. Ну, посмотрим. До Korchevo — ну, до чего у русских названия заковыристые — можно спать спокойно.
Работа на такси была непростой, и к тому же, как догадывался Тим, его на такси неспроста отправили, но она, пожалуй, самая доходная из возможных, и потому он не спорил. Теперь у него бывали и субботние, и воскресные, и ночные смены — всё, как и положено. Сегодня он с пятнадцати и до двадцати трёх. Может, и дольше, если подвернётся выгодный рейс, такое уже бывало. Выручку всё равно сдавать в восемь утра. Километры по спидометру умножаем на таксу, а что сверх, то твоё. Да ещё зарплата. Правда, и машину за свой счёт обихаживаешь, но это если что сверх нормы ставишь или делаешь. Как и положено. Не нами заведено, не нам и ломать. Нет, Тим ни на кого в обиде не был.
Воскресное утро, возня с детьми, домашние хлопоты — Тим никогда не думал, как это может быть приятно. Как всегда, в воскресенье его разбудили дети. После рождения Машеньки он всё ещё спал в гостиной на диване — пришлось купить ещё тумбу для белья, а то диван без нижнего ящика — и дверь на ночь не запирал. Так что Дим с Катей врывались к нему утром беспрепятственно. И сегодня он проснулся, когда Дим по своему обыкновению начал прежде, чем войти, крутить и дёргать дверную ручку.
Тим проснулся, но лежал с закрытыми глазами и, молча улыбаясь, слушал знакомые шорохи и позвякивания.
— Пап, ты спишь? — спросил голос Дима.
— Нет, — улыбнулся Тим и открыл глаза. — Входите.
Дим в пижаме и Катя в длинной ночной рубашке вбежали в гостиную и с хода полезли к нему на диван. Началась весёлая возня, прыжки и кувыркания. Наконец, Дим уселся верхом ему на грудь, а катя свернулась клубком у него под боком, и начался разговор о великих воскресных планах. Правда, полувеликих, потому что с обеда Тим уйдёт на работу, но до обеда… их время!
В разгар обсуждения пришла Зина и погнала Дима с Катей умываться и вообще нечего в ночном бегать, а когда малыши убежали, села на край дивана рядом с Тимом.