Anamnesis morbi. (История болезни)
Шрифт:
— Стой, не надо! — вспомнив странную реакцию печати на прикосновение девушки, я рванулся было помешать. Но не успел.
Ее рука легла в каменное углубление. Пальцы в пальцы. И ничего не случилось. Постояв так с минуту, Кларочка отняла ладонь и виновато посмотрела на нас:
— Не получилось… Наверное, нужно еще что-то сделать.
— Дай-ка я попробую! — бесцеремонно отстранив девушку, Петрович сунул в каменную ладонь свою лапищу. Никакой реакции.
— Наверное, ключ какой-то ну… — и умолк на полуслове.
Со
Стряхнув оцепенение, мы на всякий случай отошли на несколько шагов, взяв на мушку открывающийся черный проем. Но оттуда никто не выходил.
— Палыч, как думаешь, почему Кларке не открылось, а у меня — сработало? — напряженным шепотом поинтересовался Ванька, не отрывая взгляда от разъезжающихся стен.
А я вдруг вспомнил слова покойного Антониди. И объяснил:
— Ты врач, Петрович! А значит — жрец Асклепия. Как и положено, святилище открывается лишь посвященным. Вот и тебе открылось.
10 августа, 18.42, о. Крит, Лабиринт
Плечом к плечу, стараясь держаться как можно ближе друг к другу, мы вошли в открывшиеся двери. И они тут же, как только мы пересекли условный порог, с грохотом начали сдвигаться.
— Палыч, надо назад! Это западня! — запаниковал Петрович, порываясь рвануть обратно.
Я поймал его за рюкзак.
— Спокойно! Это не западня. Вот, смотри! — и осветил факелом знакомую уже каменную ладонь, расположившуюся теперь с внутренней стороны ворот. — Когда захотим выйти, ты просто приложишь свою руку. Или я свою, неважно.
— А вдруг не сработает? — опасливо протянул Ванька.
Вместо ответа я отпустил его, сделал шаг и сунул свою ладонь в прохладную каменную пятерню. Грохот сдвигающихся створок на мгновение стих, а потом возобновился снова. Ворота опять раскрывались.
— Видел? Все работает.
— Круто! — восхитился Петрович, наблюдая, как каменные двери разошлись до предела, остановились на секунду и вновь поехали навстречу друг другу. Будто гигантский лифт заело.
Подземная комната, в которой мы оказались, была размерами с приличный спортзал. Только потолок выше раза в три-четыре. По крайней мере, света трех факелов не хватало на то, чтобы осветить его. На первый взгляд подземелье было пустым.
Все так же, держась плотной группой, мы осторожно пошли вперед. Туда, где в темноте угадывалось какое-то строение. Подобравшись к нему на несколько шагов, мы замерли…
— Он! — прошептал Петрович.
— Жезл Асклепия! — тоже шепотом подтвердил я.
Перед нами возвышался кубический
Длинный, неровный и сучковатый деревянный посох. И его обвивала змея. Из чего ее изваяли, было непонятно, но выглядела гадина до жути натурально. Судя по размерам жезла и, соответственно, змеи, Асклепий при жизни отличался завидными габаритами: посох был метра три в длину и толщиной с ногу Петровича. Змеища же напоминала упитанного питона в самом расцвете сил.
— Огромный какой! — с трепетным восхищением протянула Кларочка, рассматривая артефакт.
— Палыч, а ведь получилось! Мы таки его нашли! Представляешь, нашли! Обалдеть: жезл самого Асклепия! — шипел в возбуждении Петрович, колотя меня по спине и пожирая глазами предмет своих восторгов.
— Да. Нашли, — тихо согласился я, ощущая странную пустоту в душе.
…Пилоты нашего «Ту-154».
…Военные летчики, оба: и тот, что расстреливал наш самолет, и тот, который прикрыл нас собой от верной гибели.
…Охранники отеля, даже не успевшие понять, во что впутались.
…Иронически улыбающийся перед смертью Никас, выпустивший в наш мир Хозяина.
…Незадачливый Попандопулос, он же Попан.
…Охотник, подстреленный Андре и задавленный мною.
…Рабочие с той ночной дороги.
…Неведомый водитель бензовоза.
…Еще один Охотник, нарвавшийся в лесу на мои пули.
…Андре…
Стоит ли это бревно со змеей их жизней? Стоит ли оно всего того, что пережили за эти несколько дней мы, оставшиеся в живых? Кто ответит, кто знает? Пусто, ох как пусто в душе…
— Пашка, а что теперь? — вырывая меня из тяжких раздумий, спросил Петрович. — Ты что-то должен сделать с жезлом?
Окончательно стряхнув с себя червей сомнения, я кивнул:
— Должен. Прикоснуться к нему.
— И все? — изумился Ванька.
— И все.
— Так чего ты ждешь? Иди к жезлу! — подтолкнул он меня к ступеням, ведущим наверх.
И в самом деле, чего жду? Пора ставить точку во всей этой истории. А потом искупаться наконец в море, да и собираться домой. Заигрались мы в чужие игры…
Я шагнул на первую ступеньку… И замер на месте от визга Кларочки.
Сверху раздалось громкое шипение. Подняв глаза, я вновь почувствовал, как ужас укутывает меня в свои ледяные простыни.
Шипела змея. Широко разинув пасть, из которой угрожающе торчали два острых, загнутых внутрь зуба. С каждого стекало по тоненькой струйке яда.
Не переставая шипеть, гадина начала медленно разматываться, сползая с жезла. И направляясь ко мне.
— Палыч, отходи! — крик Ваньки вывел меня из оцепенения.