Анархия разума
Шрифт:
— Максимка, мы с тобой не встречались, потому что ты был не в моём вкусе. А сейчас и подавно.
— Ну, спасибо. Я вообще-то пошутил. У меня есть девушка, зачем мне ты?
— Ах, ну да. — Лера вновь уставилась на меня. — А ты что скажешь, Скорпинцев?
Изображая безразличие, она отвела взгляд и стала набирать что-то в телефоне, не удержав при этом ключи. Они соскочили с её пальца и шумно ударились о стеклянный столик.
— У вас упало, — ответил я. — Вот что скажет Скорпинцев.
Никто
— Отойдём на минутку, — предложила Лера.
Мы расположились возле мужского туалета — самого романтичного места в городе.
— А ты всё помнишь старые обиды, — сказала она. — Прошло много времени…
— Угу, — перебил я, — и много парней прошло.
— А что в этом плохого? Опыт, знаешь ли…
— Натоптали малость.
Лицо Леры Воробьёвой побагровело. Как же мне это нравилось — вызывать у людей их настоящие эмоции!
— Как говорится, — продолжил я, — девушки мечтают найти парня с безупречным будущим, а парни желают встретить девушку с безупречным прошлым.
Девица хмыкнула:
— А знаешь, ведь это ты повлиял на меня в какой-то степени. Если помнишь, до того случая в конце первого курса мы были с тобой одной масти. Неприступные крепости падшего мира.
Конечно, я помнил. Потому и влюбился.
— Сожалею, что стал причиной твоего крушения. — Я облокотился спиной о стену и процитировал строчки своего старого стихотворения: — «Он бегущим потоком амурных ночей изливал для трофеев пылающих страсть, но в погоне любви лишь сжигал козырей, превращая их пепел в безликую масть».
Оценив удивлённый взгляд Леры, я пояснил:
— Это «Крик ловеласа». Написал года три назад.
— Ты написал? Парень, у которого и подружки никогда не было?
— С чего ты взяла?
— Так говорят.
Я замотал головой:
— Враньё. На совершеннолетие дядя подарил мне силиконовую куклу из секс-шопа. Не думаю, что она чем-то принципиально отличается от якобы настоящих.
— О, так ты ещё и женоненавистник? Любопытный экземпляр.
— Не для твоей коллекции.
— Ладно тебе, ломаешься, как старая дева. — Лера полезла в сумочку. — Я же знаю, ты хочешь. Давай хотя бы по одной примем, на денёк? Может, нам понравится, и мы захотим продолжить.
Она протянула мне упакованную красную пластину любви «One day love» с самым продолжительным сроком действия из всех — восемнадцать часов. Я взял.
— Вот видишь, сговорчивость — не самое плохое качество.
— Это точно.
Мы распаковали пластины и, глядя друг
Обычно действие начинается через пять-десять минут, в зависимости от привычки организма. С каждым новым приёмом скорость реакции увеличивается. Стало быть, Лере потребуется не более трёх минут, а мне — куда больше.
— Думай только обо мне и ни о ком другом! — предупредила девица.
— Угу.
Я уже видел блеск её влюблённых глаз….Затем посмотрел на часы.
— Извини, мне срочно надо отлить. — И скрылся в туалете.
Зайдя в кабинку, я выплюнул не до конца растворившуюся пластину в унитаз, помочился на неё и нажал на слив. После чего подошёл к раковине, вымыл руки, прополоскал рот и посмотрел в зеркало.
— Вот и вся любовь, — сказал я сам себе и усмехнулся.
Когда я вышел из уборной, девица стояла, скрестив руки на груди. Кажется, она меня раскусила.
— Ты что натворил, мразь??
— Мразь? Разве так обращаются к любимому парню? Не удивительно, что у тебя такая текучка кадров.
— Скорпинцев — ты мертвец!
— О, мне не впервой такое слышать.
Я подошёл к ней и обнял за талию, зная, что её дико влечёт ко мне. Несмотря на сопротивления и протесты.
— Убери руки!
Мне без труда хватило сил сковать хрупкую девчушку в надёжный замок объятий. Стоя сзади, я поднёс губы к её гладкой нежной шее, поцеловал, чувствуя пульсацию сонной артерии, и прошептал на ушко:
— Если тебе понравится, можем продолжить.
Сопротивления прекратились. Наступило смирение. И слёзы неразделённой, безответной любви.
— Я тебе этого никогда не прощу, — всхлипывая, проговорила Лера.
— Время простит. А меня ты больше никогда не увидишь. Не волнуйся, слёзы высохнут очень быстро. — Я отпустил её и медленно зашагал прочь. — Они всегда высыхают.
«Огонь в ветрах опять погас, развеян прах мой средь небес, но в бездне снов мой слышен глас: Я — птица феникс, я воскрес».
— Чем занимаешься? — Нат ворвалась в комнату без стука и предупреждения.
Я вырвал лист из блокнота, скомкал его и швырнул в утильный угол.
— Ты — стихийное бедствие творца, — вместо ответа сказал я, не глядя на сестру. — Интересно, каким тебя видел Бог, когда создавал?
— Всё ясно, у тебя снова творческое голодание. Может, на отдыхе, наконец, вдохновение найдёт тебя.
— Возможно. Если ты не будешь отпугивать его своими неожиданными появлениями. Что ты хотела?
Нат подняла бумажный комок и развернула.