Анархия в РФ: Первая полная история русского панка
Шрифт:
Они жили в Омске, а потом он ее просто выгнал. Она приехала в Петербург и говорит:
— Ребята, я просто не знаю, что делать.
Фирик говорит:
— Давай мы тебе соберем команду! Начнем репетировать, будешь выступать. Какие проблемы?
Начали этим заниматься, ровно через две недели звонок. Летов такие истерики по телефону устраивал — Серега трубку брать боялся! И она уехала обратно.
Так было постоянно — ни себе ни людям.
Олег
Из него перло такое серое, жижистое и агрессивное. Он знает, КАК писать, он знает, ЧТО писать, у НЕГО дома аппарат. Это — концепция. Кто не понимает, идет гулять. Кто не согласен, тоже идет гулять.
Раньше его агрессия была направлена вовне. А на этом этапе она уже перешла внутрь тусовки. Всем были розданы ярлыки, и Янка попадала в жесткую зависимость. Прежде их отношения были романтические. Егор рассказывал: «Мы с Янкой легли в постель. Ну, я лежу. И в самый разгар вдруг ей говорю:
— Слушай, а питерская команда АВИА — ой какая классная!
А Янка обиделась, отстранилась от меня и к стене отвернулась…» Теперь все это вошло в фазу: я сейчас тебе скажу, как надо, и ты это сделаешь!
Из интервью Егора Летова (1991 год)
— А ты не боишься, что надо всем, что ты пытаешься донести, люди станут просто смеяться?
— Да пусть посмеются! Я-то знаю, что за этим смехом и издевательствами скрывается страх! Они ведь боятся! Боятся до патологии. На самом деле они все понимают. И им не смешно. Им страшно. И до рвоты завидно. Ни один католик не позволит себе быть Христом. А я вот открыто заявляю, что внутренне я — как возносящийся Христос на картине Грюневальда!
— Даже так?
— Даже и не так! Я тебе прямо заявляю: все, что я здесь сейчас тебе говорю, это есть не более и не менее, как пятое и единственное верное и священное Евангелие! Да и вообще — Книга Бытия Всех Времен и Народов! Себя же я причисляю к лику святых. Как поется в песне Кузи Уо: и отныне вам жить подобает по образу и подобию моему! Позволяю себе все. Нету ничего, что я не могу себе позволить: от Вечного и святейшего бытия до сырого и кислого небытия. Только от меня самого зависит, кем тебе быть…
Алексей Коблов — рок-н-ролльный журналист
У Янки была ближайшая подружка Нюрыч, которая потом вышла замуж за Егора. Она ведь тоже баба, ей тоже было непросто. Можно сказать, что нюрычевский роман с Егором, который потом перетек в женитьбу, он как раз и начался на поминках у Янки. А до этого все было ой как сложно.
Янка скорее всего любила Егора до конца жизни. Она же женщина. Ей хотелось просто спокойствия. Какого-то человека рядом. Не помню, как звали того человека, который был с Янкой в последний период ее жизни. Кажется, Сергей. Парень чуть с ума не сошел от того, что его любовь — сама Янка Дягилева! Но и он в определенный момент не смог удержать ее за руку.
Егор Летов
Она жила собственной жизнью. Ей меня не надо было. Иногда мы с ней встречались, но в основном я ее не видел — только слышал разные чудеса.
У
Станислав Иванович Дягилев — отец Янки
Был у нее парень, его в армию призвали. Короче, он ее обманул просто-напросто. Тоже житель центра. Его отец, как потом выяснилось, работал у нас на заводе. Надо было резко поговорить и с отцом, и с парнем, но я не смог. Наверное, воспитание подвело. А то, что он ее обманул, это факт.
Несчастная любовь, она так переживала! Ни разу я слез у нее не видел. Всегда все в себе переживала. А тут — плакала.
Потом был еще такой Дима Митрохин. Даже собирались пожениться. Я начал суетиться, бегать, искать, где все это дело справить. Договорился с рестораном, есть такой на проспекте Ленина, сейчас там клуб «Вавилон». Но встал вопрос: где жить? Дима живет на Шлюзах, а у нас тут жить невозможно… в общем, развалилось все. И она окончательно ушла к Летову.
Не выходило у нее это женское счастье. Хотя детей Янка очень любила. Уже потом, когда у нее появился Сергей Литаврин, мы ей как-то сказали:
— А что, Янка, парень-то вроде хороший. Может, свадьбу справим?
— Хватит. Уже раз справили.
Вадим Кузьмин (Черный Лукич) — новосибирский журналист
Когда говорят, что до суицида Янку довел Егор, я всегда вспоминаю… Это было еще до того, как они с Егором познакомились… Тогда у нее были не то что депрессии, а я бы даже назвал это каким-то более страшным словом.
Я тогда впервые увидел, что значит «ангедония» — полное отсутствие радости. И это длилось днями и неделями. Без минутного просвета. А поскольку она все-таки девчонка, причем не самая крепкая, то она без конца ныла. И это было невыносимо. Были моменты, когда это даже меня доставало.
Станислав Иванович Дягилев — отец Янки
У нас же в семье трагедия: у Янки мама умерла. Шесть лет мы боролись за ее жизнь, но это онкология — бич всех женщин.
Об ее диагнозе мне сразу сказали. Я приехал в больницу, и меня этим сразу пригвоздили. Сперва мне плохо стало, а потом я взял себя в руки. Ну что ж? Надо жить. Надо бороться. От операции Янкина мама отказалась. Двум ее подружкам сделали операции, и обе они почти сразу умерли. Так что она решила: «Сколько проживу, столько и проживу».
Лечиться она стала у одного деда, травника. У него был частный домик, где он принимал. Знаменитый в Новосибирске был дед. Легенда! Но у нас ведь смотрят не на хорошее, а на плохое. Его потом завистники сожгли вместе с домиком. Прямо живьем и сгорел.
Естественно, Янке все это время я уделял меньше внимания, чем хотелось. Ситуация была стандартная: я знал, что мама умирает, и ничего не говорил. И она знала, но тоже молчала. Так шесть лет в кошки-мышки и играли.
Олег Древаль — киевский приятель Егора Летова