Анархия в РФ: Первая полная история русского панка
Шрифт:
Видел я Янкин дом и Янкиного отца. Это частный сектор, развалюха в полдома, проходная кухня семь метров и комната — двенадцать. Маленький, согнутый, потерявший жену, когда Янке было пятнадцать лет, не получивший новую квартиру, весь в проблемах. Все, что он мог сказать:
— Ну, давай, Яна… Уж как-нибудь… Пусть тебе хорошо будет…
Нависшая пустота, собака-дворняжка, кошка, печка, холод, ледяной дабл… Это был не дом, а склеп, склепи-ще. Ничем, кроме смерти матери, там и не пахло. Папа умер вместе с мамой и к жизни не имел никакого отношения. Тем более — ни к каким книгам, ни к какой культуре. Получить по талонам масло,
Станислав Иванович Дягилев — отец Янки
Вы на кладбище-то были? Видели, мальчик слева от Янки похоронен? А знаете, кто это?
Это сводный брат Янки — сын моей супруги Аллы Викторовны. Звали его Сережа. Славный парень был! Высокий, плечи вот такие, занимался восточными единоборствами и буддизмом. В Японию ездил. Поясок оттуда привез.
Алла Викторовна — женщина прямолинейная. Она сразу сказала: они друг друга стоят! Сережа познакомился с Янкой на дне рождения. Он с ней куда-то пошел, долго проговорили, обсуждали, насколько я знаю, Кастанеду. Потом он матери сказал:
— Какая девочка! Вот бы с кем, взявшись за руки, идти дальше!
У него к тому времени за плечами было два неудачных брака. Но с Янкой он сразу нашел взаимопонимание. И где-то в это время он решил устроиться на теплоход поваром. Начал проходить медкомиссию, и у него нашли небольшое воспаление простаты. Господи! Делов-то! В любого ткни — у каждого третьего мужчины такая напасть. А он закомплексовал.
Одна из его подружек работала медсестрой в больнице, которую у нас называют «НКВД»: Новосибирский кожно-венерологический диспансер. Она устроила его туда на неделю, чтобы проделать курс инъекций. А дело в том, что лекарство обладало эпилептическим эффектом. Пока его принимаешь, нужно лежать в постели и вообще не вставать. Потому что в таком состоянии человек находится на грани сумасшествия.
Думаю, они что-то напутали с дозировкой. Ему стало плохо, он пожаловался врачам. Раз пожаловался — помощи не оказывают, два — никакой реакции. А больница находилась недалеко от дома. И он в акробатическом прыжке вынес две оконные рамы в процедурном кабинете и попытался сбежать. В полете он, естественно, весь изрезался стеклом… потерял массу крови…
Время было позднее, и он попробовал звонить какой-то подружке, чтобы его спасли. Но подружки хороши, когда у тебя все хорошо. А тут он переполз только через дорогу и упал. С утра его подобрала милиция, но было уже поздно. Прибегает к нам девочка из больницы и вываливает:
— Ваш сын умер!
Янка узнала об этом, и, конечно, это сильно на нее подействовало. Потом уже, когда я стал разбирать ее бумаги, на одной было написано: «Я принесла смерть!..»
Сергей Глазатов (Джекл) — член новосибирской рок-н-ролльной тусовки
Янка была не из тех, кто продолжает род, а из тех, кто этот род ОПРАВДЫВАЕТ. Есть люди, для которых главный вопрос: «Как бы прожить?». А есть те, для кого главный вопрос: «Зачем вообще жить?». И когда этот вопрос становится неразрешимым, эти люди просто умирают.
Марина Кисельникова (Федяй) —
У меня осталось ее последнее письмо. Отправлено за два месяца до того, как все произошло:
Дорогой Федяй! Я поздравляю тебя с весной. Какая она замечательная! Я тебе желаю всего-всего-всего. Чтобы ты не болела, чтобы берегла себя, чтобы любила своих друзей, чтобы чувствовала себя хорошо, никогда не думала о плохом. И не умирай ни в коем случае. Не знаю, что тебе еще написать, потому что слов не очень много.
Любящий тебя Яныч
Валерий Рожков — новосибирский музыкант
Первого мая мы собирались поехать на шашлыки. Нюркина подружка приехала из Англии, Эльдар зашел. Но потом Серега Литаврин не поехал, и Янка говорит:
— Сереги нет? Ну и я не поеду!
Мы уехали на Обское море. Классно погуляли, и тут Янкин отец звонит. А до этого у Аллы Викторовны, с которой он жил, сын погиб. У него в больнице поехала крыша, он выпрыгнул из окна, изрезался и истек кровью между гаражами. Ну и после похорон отец Янку чуть ли не насильно на дачу вытащил. Там была эта Алла Викторовна и подружка погибшего сына, уже беременная. У нее, кстати, потом выкидыш случился.
Ну, и как мне потом рассказывали, Янка там начала орать, что это она во всем виновата. У нее чуть что — я виновата! Она считала, что у всех, кто рядом с ней, обязательно горе происходит. А избушка была маленькая, ночевать негде, вчетвером им там было не поместиться. Янка психанула, хлопнула дверью и ушла.
Станислав Иванович Дягилев — отец Янки
На дачу мы ее отвезли, чтобы как-то отвлечься. Май — работы на даче много. Мы ведь люди небогатые, своим огородом и живем. Поэтому отдачи ни при каких обстоятельствах не откажемся. Для нас это спасение. Нам потом советовали: смените место. Продайте дачку, купите другую. Да дачка-то неказистая, никаких денег за нее не дадут. Плохо то, что каждый раз эта дачка нам обо всем напоминает. Я уж на что любитель у воды посидеть, так и то на речку ходить давно перестал. Не могу видеть эту воду…
Короче говоря, легли мы в тот раз спать. А она вышла на улицу покурить. Дело было 9 Мая — праздники, День Победы. А с нами была подружка погибшего Сережи. Она воет и плачет, воет и плачет. Мы все были тогда не в себе после его смерти.
Сперва Янка ушла часов в шесть. Мы собирались перекусить, и я пошел ее искать. У нас там лесополоса, березки растут. Она сидела на пеньке, курила, небо рассматривала. Я говорю:
— Пойдем, мы тебя потеряли.
Мы вернулись, а этот вой все продолжается. Я уже этой девчонке говорю:
— Ну, хватит! Действует уже!
И вот Янка исчезает второй раз. Я опять пошел туда же — нет ее. Туда, сюда — оббегал весь лес. Думал, может, вернулась? Пошел назад — нет ее. С Аллой Викторовной пошли, а уже темно. В общем, кружили мы до двух часов ночи. Осталось одно предположение, что уехала. А что еще было думать?
Первой электричкой, в полшестого, я уезжаю в город. Прихожу: щеколда на двери как была замотана, так и осталась. Я начал уже по-настоящему беспокоиться. Обзвонил ребят, пришел Сережа Литаврин, мы с ним сели, подумали.